– Сегодня у нас в гостях первый заместитель председателя ГД РФ и президент Олимпийского комитета России (в 2014 году) Александр Жуков. Здравствуйте, Александр Дмитриевич.
– Здравствуйте, Владимир Владимирович.
– Испытываете ли вы чувство вины передо мной, что из-за вас я целый месяц не выходил в эфир?
– Владимир Владимирович, я целых два месяца провел в Сочи.
– А что, разве плохо в Сочи?
– Отлично.
– Там, по-моему, неплохо совсем. Когда мы в Сочи договаривались о том, что вы придете в программу, было понятно, что мы будем разговаривать главным образом именно об Олимпийских играх. За короткое время, что прошло с тех пор, произошло много всяких немаловажных событий, а вы же у нас не просто президент Олимпийского комитета, но и первый вице-спикер Государственной думы, человек, который 10 лет был вице-премьером страны…
– Восемь.
– А мне казалось, что 10. Но тоже неплохо. Поэтому я полагаю, что вы понимаете, что не говорить ничего нам с вами об Украине было бы странно. Я хотел бы вас спросить: ваше понимание того, что произошло там и каковы причины, которые привели к этому. Как вы думаете?
– Там произошел государственный переворот, это совершенно очевидная вещь. Можно сказать, революция, то есть свержение законной власти.
– Но вы ставите, кстати, знак равенства между государственным переворотом и революцией? Это, в общем, одно и то же, в принципе? Потому что революция тоже противозаконна, в принципе она скидывает какую-то власть. Так ведь?
– И там, и там – свержение действующей власти неконституционным путем. И там, и там — как бы демократия толпы, я бы так сказал. Толпа принимает решения, которые уполномочено на самом деле принимать государство, и государственный механизм отбрасывается в сторону. И результат – конечно, то, что мы видим сегодня. Украина большая страна, из разных частей. И когда люди видят, что происходит в столице, что в Киеве можно вести себя таким образом – не признавать действующие законы, захватывать власть и так далее, — естественно, что в других регионах, где живут другие люди, по-другому смотрят на вещи, на мир, будут происходить точно такие же явления.
– А все-таки почему это произошло? Ведь согласитесь, что, в принципе, люди не выходят на улицу в большом количестве без каких-то на то причин. Правильно ведь?
– Причина очень серьезная, я думаю, на Украине – прежде всего экономического плана. Украина в тяжелейшей экономической ситуации находилась, находится и, я думаю, что еще будет длительное время находиться. Это первая причина. Вторая – очевидное недовольство властью, действующей властью, президентом в силу разных причин. Третья: мы прекрасно видим, что люди, которые пришли с Западной Украины, националисты, у них есть свои очень веские причины. Плюс они, очевидно, подогревались Западом. И та финансовая помощь, и обучение боевиков, которое оказывалось, сыграли свою роль. И, к сожалению, в толпе возобладали эти настроения.
– Когда бывают такого рода вещи – скажем, революция, — то, как правило, они проходят под очень позитивными лозунгами. Но потом приходят к власти люди совсем других взглядов, чем эти лозунги. С большевиками ли, с якобинцами во Франции в 1789 году. Как вы думаете, нет ли опасений, что может случиться так, пока не случилось, что к власти придут такого рода люди…
– Владимир Владимирович, так уже произошло. То правительство, которое сейчас есть на Украине, – это не правительство народного доверия. То есть, может быть, часть людей, за которых проголосовал Майдан, но другая часть Украины – их интересы совершенно не учтены. Мы это видим и на примере Крыма, и Донецка, и Харькова. И мировая история говорит о том, что любая революция, под какими бы замечательными лозунгами она ни осуществлялась, в конечном итоге приносит неисчислимые беды и горе народу, где произошла эта революция. Это во-первых. Мы это знаем и на примере истории своей страны. Совершенно очевидно, что хорошо бы, чтобы эта революция не привела к каким-то серьезным кровавым последствиям. У нас, к сожалению, в России именно так и было. Но, вы совершенно правы, к власти приходят другие люди. И, как правило, те, кто делал революцию, в конечном итоге оказываются в проигрыше, если вообще остаются в живых. На примере Французской революции мы это видели, да и в России то же самое в 17-м году. Поэтому революция – это самый плохой из всех возможных путь решения проблем.
– Вы знаете, в России есть такой… я его называю национальным спортом. Это значит — искать виноватого. А кто виноват? Значит, одни говорят: это все Вашингтон, это Запад, это они устроили. Другие говорят: это Янукович, который всех достал уже. Третьи говорят, что это фашиствующие элементы, пришедшие с запада Украины. Во-первых, не кажется ли вам, что это несколько упрощенное понимание происходящего? И если бы вас попросили «все-таки назовите виноватого», кого бы вы назвали? Или бы вы сказали, что такого не можете назвать?
– Это комплекс проблем, вы их все перечислили. Они все действуют в совокупности. Да, совершенно очевидно, что ситуация на Украине была крайне тяжелая. Но точно так же понятно, что Запад воспользовался этим и постарался ее расшатать до предела. А теперь говорят о том, что якобы Россия виновата в том, что Украина может развалиться на части. Но ведь причина-то вовсе не в России. Не Россия устраивала Майдан, не Россия приглашала туда националистов и «Правый сектор», который, по сути, являлся мотором всей этой кампании. Не Россия финансировала, не российские политики приезжали на Майдан и провоцировали все, что там происходило.
– Хорошо. Объясните мне, почему Западу так важно как бы оторвать Украину от России? Какой смысл в этом? Вы для себя это понимаете?
– Мне трудно судить о Западе, но мне кажется, что это следствие некой геополитической стратегии. Совершенно очевидно, что в 90-е годы после развала Советского Союза в мире был один центр принятия решений и один хозяин, я бы так сказал. Очевидно, что в 2000-е годы Россия серьезно усилилась не только экономически, но и в политическом плане. И очевидно, что это появился некий иной центр, второй. Когда в доме один хозяин, появление какого-то другого крайне нежелательно.
– Два медведя в одной берлоге? Я сегодня, по-моему, читал о том, что Китай высказывается в том смысле, что поддерживает российскую позицию, в частности Президента Путина. Это мощный фактор, по-вашему?
– Мощный, конечно. Китай все время выступал за многополюсную картину мира против однополярной. И потом они более объективно, мне кажется, подходят к оценке ситуации.
– Да, она вроде их никак не затрагивает напрямую.
– Они нейтральные, китайцы, и они могут судить со своей нейтральной точки зрения более объективно.
– Когда 1 марта Президент Путин обратился в Совет Федерации, с тем чтобы ему дали полномочия ввести Вооруженные силы РФ на Украину, что меня удивило? Это то, что ему никто из сенаторов не задал ни одного вопроса: почему это надо и какие могут быть последствия. Просто это было стройное единогласное голосование, 87 человек. При этом когда они проголосовали, еще поаплодировали. Себе они аплодировали? Не знаю. В общем, на меня это произвело странное впечатление. Вообще когда все это происходит на ваших глазах, у вас, Александра Дмитриевича, возникают вопросы, что может быть? Вас беспокоит, какие последствия могут быть из всего этого дела?
– Я думаю, что любого гражданина России эта ситуация крайне беспокоит, безусловно. И как дальше будут развиваться события на Украине, я, честно говоря, не знаю. Но я очень надеюсь, что ситуация разрешится мирным путем и украинские власти не будут пытаться силовым путем… за что, собственно говоря, они клеймили Януковича и «Беркут» — что свободному волеизъявлению народа на Майдане власти мешали. Так вот, сейчас я очень надеюсь на то, что в Крыму все-таки произойдет свободное волеизъявление жителей Крыма. Какое решение они примут, я не знаю. Будет ли референдум, будет ли автономия Крыма, в каком объеме будет автономия Крыма – это должны решить сами жители Крыма. Я очень надеюсь, что это не приведет к вооруженным столкновениям между киевскими властями, легитимность которых весьма сомнительна, и крымчанами.
– То есть к кровопролитию, короче говоря. На фоне происходящего возник вопрос о так называемом предоставлении российского гражданства в упрощенном порядке, причем не только жителям с российскими корнями, что предлагала ЛДПР, и не только всем желающим украинцам, это уже было предложение «Справедливой России», но и всем гражданам СНГ вообще – это предложение КПРФ, которая говорит, что в России места хватит всем. Что вы думаете о таком подходе?
– Я думаю, что надо очень внимательно отнестись к рассмотрению различных предложений. Сейчас в правительстве готовится, фактически уже почти одобрен, законопроект, в соответствии с которым предлагается давать гражданство всем людям, для кого русский язык является родным и которые по восходящей линии имели родственников, проживавших на территории Советского Союза или России.
– То есть вообще Советского Союза?
– Да. Или России. И там предполагается, что будут образованы специальные комиссии, которые будут проверять, с одной стороны, знание русского языка, с другой стороны, исторические доказательства проживания этих людей и в облегченном порядке давать вид на жительство и гражданство.
– Я правильно понимаю, что если по-другому это назвать, речь идет об этнически русских?
– Нет, почему? Я назвал два условия, которые там определяются…
– Владеют русским языком…
– Да, которые разговаривают на русском языке.
– То есть не родной язык, может быть?
– Это совершенно необязательно этнические русские.
– Понятно. И вы думаете, что мы готовы принять то количество людей, которые могут обратиться с этим? Страна готова к этому?
– Я думаю, что мы не вправе отказать людям, которые попросят гражданства. Потому что мы не знаем, по какому сценарию будут развиваться дальше события.
– Вы говорите об Украине, но есть и другие.
– Речь идет не только об Украине, конечно.
– Вот именно. То есть вообще бывший Советский Союз, так ведь, да?
– Совершенно верно.
– Вы коснулись Крыма. Я хотел бы напомнить — не вам, разумеется, но нашим зрителям, — что по инициативе Никиты Сергеевича Хрущева на заседание президиума ЦК КПСС, это было 25 января 1954 года, 11-м пунктом значился вопрос «о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР». Вопрос занял 15 минут. Это я все читал. Значит, слушали и постановили: «Утвердить проект Указа президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР». Согласно закону этот вопрос должны были вынести на открытое обсуждение Верховного Совета РСФСР и выяснить на референдумах мнения жителей обеих республик – Украины и России, и самого Крыма. И только потом провести общесоюзный референдум. Ничего этого не было. И 19 февраля 1954 года собрался президиум Совета РСФСР, причем из 27 членов присутствовало 13, то есть кворума не было. Однако за «величайший дружественный акт, свидетельствующий о безграничном доверии и любви русского народа к украинскому народу» проголосовали единогласно. А в 92-м году незаконность передачи была официально признана Верховным Советом России. Учитывая эти все обстоятельства, так ли неправы те, которые утверждают, что Крым на самом деле все-таки является не частью Украины, а частью России? Что бы вы им сказали, все это узнав и так далее?
– Что тут можно сказать? Да, тогда это решение было принято, сейчас мы понимаем, что оно было неправильным. Но в советское время, наверное, к этому относились проще. Вообще вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову в страшном сне, что Украина и Россия будут разными странами.
– Что вообще не будет Советского Союза, да.
– Что не будет Советского Союза, что украинцы и россияне будут разделены.
– Поэтому это не имело значения.
– Да, это показалось бы тогда странным. Но мы же все прекрасно понимаем, что 60% населения Крыма – русские. И уже этого одного достаточно для того, чтобы в Киеве задумались об этом, когда они приняли решение о запрещении русского языка и подобные вещи. Как можно в стране, где есть регион, и не один регион, есть еще и другие крупные регионы, где 60% населения, а на самом деле, я думаю, больше, практически все, говорят на русском языке, его запретить? И что после этого можно ожидать? Что подумают люди, которые там живут?
– Недавно совсем я со своей группой завершил съемки документального фильма об Англии. В эфире он будет только осенью, потому что еще много работы. Так вот, Англия была империей. Причем не просто империей, а, как вы знаете, говорили о себе так англичане: «Над нашей империей солнце не садится». Потому что на всем глобусе были имперские колонии. После войны пришлось с этим расстаться, и на сегодняшний день Англия – именно Англия, я не говорю Великобритания – не имеет колоний. И они сами признаются, что все-таки нет-нет, да иногда чувствуют такие фантомные боли – знаете, руку отрезали, а она все равно болит, время от времени напоминая о том, что она была когда-то. Как вы думаете, Александр Дмитриевич, у России нет фантомных болей по поводу империи? И не играют ли эти боли, если они есть, какую-то роль в эмоциональном отношении к тому, что происходит сейчас на Украине?
– Здесь не фантомная боль. Понимаете, аналогия с Англией, может быть, и имеет определенный смысл. Но, понимаете, Украина для России – это не Новая Зеландия или Канада для Англии. Это сосед и практически один и тот же народ, который населяет эти страны.
– Можно сказать: Шотландия.
– Шотландия – да. Но вы знаете, что сейчас всерьез обсуждается вопрос об отделении Шотландии от Англии. Тем не менее, ни у кого это не вызывает каких-то, я не знаю, желаний применить международные санкции к кому бы то ни было. Я думаю, международному сообществу нужно с таким же подходом отнестись и к Украине. А то, что для россиян и для украинцев, подавляющего большинства, крайне болезненны были события 91-го года, это очевидно. И это не фантомная, а это самая настоящая боль.
– То есть это продолжает болеть?
– Да, это продолжает болеть, и это не фантомная боль.
– Смотрите теперь, что происходит. Очень резкие заявления из Белого дома и не только. Насчет G8 уже Америка говорит «нет, не готовимся». Канада не готовится, канадцы отозвали посла, говорят о каких-то грядущих санкциях в случае если… Но даже если ничего, то есть нет ли у вас ощущения, что когда только-только вроде бы (результаты, кстати говоря, Олимпийских игр) как-то отношение к России чуть-чуть поменялось… Увидели по-другому на самом деле, я же с этим сталкивался, я там работал с 3 февраля и до конца, я видел, как вначале они смотрели и что они в конце говорили. И как они сами говорили: «Да, как-то мы были неправы». И вот теперь это затмило, наверное, все. Что вы думаете по этому поводу?
– Знаете, когда до Олимпиады, вы совершенно правы, я смотрел западное телевидение, читал западную прессу, я просто поражался: откуда они это все берут? Они говорят об Олимпийских играх, а на самом деле говорят только о коррупции, о возможных угрозах безопасности, о сдвоенных унитазах в туалетах – о чем угодно, кроме Олимпийских игр. Но началась Олимпиада, и большинство поняли, что люди видят своими глазами, очень трудно белое называть черным. И как бы просто читатели и зрители отвернутся. И, кстати, такое недовольство, мы видели, уже на Западе началось. И большинство развернулись и начали показывать то, что есть. Хотя все равно целый ряд изданий…
– Особенно издания. Не телевидение, а издания, это правда.
– Потому что трудно, когда вы видите картинку, говорить, что у вас там одни бродячие собаки и волки бегают. Остались издания, которые патологически не любят Россию и продолжают сейчас дуть в ту же дуду. Но это их дело, это просто означает, что доверие к ним полностью будет подорвано. У наших читателей — точно. Нам в свое время все время казалось, что если на Западе написали, то это точно правда. И сейчас у меня такое впечатление, что кардинально изменилась ситуация, потому что люди видят, что вранье пишут. Так вот, относительно ситуации на Украине. Конечно, все зависит от того, как она будет развиваться. Но я думаю, что все-таки твердая позиция России, и речь идет не о каком-то военном вмешательстве, о чем сейчас трубят на Украине , а о твердой позиции России, которая говорит как раз, что не надо вмешиваться, дайте возможность Крыму самоопределиться, не лезьте туда, пусть они сами решат, как им быть дальше. Если это будет реализовано, я думаю, что тон изменится постепенно, точно так же, как он менялся во время Олимпиады.
– Александр Дмитриевич, мы перейдем сейчас к профессиональной для вас теме – к экономике. Вы же экономист, причем весьма известный. Некоторые экономисты утверждают, что то, что происходит на Украине, влияет на ослабление рубля, которое вообще весьма и весьма заметно. Так ли это? Если да, то что будет дальше?
– Влияет и на ослабление рубля, и на падение акций на российском рынке. Любая дестабилизация, а мы видим очень серьезную дестабилизацию в регионе, который непосредственно связан с Россией и экономически, и территориально, безусловно, способствует снижению курса рубля и оттоку капитала.
– Хорошо, события на Украине начались все-таки не так уж давно, а рубль падает уже давным-давно — потихоньку, как говорится, худеет. Вы можете объяснить мне: а) почему это происходит, б) я понимаю, что вам будет дико трудно ответить мне на этот вопрос – долго ли это будет продолжаться? И можно ли надеяться на то, что в какой-то момент это соотношение начнет обратно меняться?
– Снижение темпов экономического роста, которое мы наблюдаем в последнее время в России… У нас были более высокие темпы экономического роста, чем на Западе, а инфляция чуть выше, чем на Западе. Поэтому курс был достаточно стабильным. То есть большая инфляция компенсировалась более высокими темпами экономического роста. Сейчас у нас экономический рост, к сожалению, замедлился, а инфляция по-прежнему выше, чем на Западе. Это и также отток капитала, существенный отток, который мы наблюдаем в последнее время, они и привели к ослаблению курса рубля.
– И что завтра или послезавтра?
– Я не думаю, что Центральный банк позволит продолжаться какому-то дальнейшему резкому снижению курса рубля. Я думаю, что он будет стабильным достаточно.
– А есть ли какие-либо основания, на ваш взгляд, полагать или надеяться на то, что где-то там через какое-то время вот это соотношение начнет меняться чуть-чуть в обратную сторону? Или об этом просто невозможно говорить?
– На самом деле во многом курс рубля зависит от цен на нефть, потому что нефть по-прежнему является главным нашим экспортным товаром, источником валюты – нефть и газ. Если цены на нефть будут стабильными на том уровне, на котором они сейчас находятся, то движение курса рубля будет связано в основном с двумя причинами – это темпы роста внутреннего валового продукта, прежде всего промышленного, и отток капитала. Если цены на нефть пойдут вверх, то, соответственно, курс рубля будет укрепляться, вниз — наоборот, будет тенденция к снижению. Но я хочу сказать, что валютные резервы Центрального банка велики. Ему удалось почти восстановить то, что было до кризиса, и эти серьезные колебания Центральный банк способен сглаживать. У него политика такая: он не диктует курс рубля, то есть он искусственно его не пытается повышать или понижать, но скачки он старается сглаживать, и сильного ослабления, я уверен, ЦБ не допустит.
– Вопрос – производительность труда, этот вопрос всегда был. Я помню, что и в советское время это было. То есть у нас производительность труда значительно ниже, чем в целом ряде, скажем так, западных стран. Я насчет Востока не большой спец, но насчет этого я знаю. Вы понимаете, почему? Это потому что не хотят работать? Или это потому что не умеют работать? Ну почему такая все-таки удивительная разница производительности труда?
– Нет, это прежде всего устаревшая производственная база, к сожалению, недостаточное количество инвестиций в новые передовые производства и технологии. В этом главная проблема. Знаете, если даже человек будет 24 часа в сутки работать, а станок у него в пять раз меньше производит, чем у соседа, то ничего из этого путного не выйдет. Поэтому новации и инвестиции обязательно должны быть.
– Да, именно инвестиции. Учитывая, так сказать, общее состояние дел сейчас, с инвестициями как-то неблестяще выглядит. Нет?
– Неблестяще.
– А как насчет рассуждений о том, что падение курса рубля на самом деле выгодно для бюджета, а поскольку у нас дыра в бюджете, то, мол, это недаром, это, так сказано, продуманно, чтобы эту дыру каким-то образом заткнуть?
– Вы знаете, это очень прямолинейный, я бы сказал, примитивный счет. Потому что ведь со снижением курса рубля идет удорожание импорта. Это сказывается и на простом гражданине, который многие импортные продукты вынужден покупать, и ему придется за это платить больше. Это связано и с предприятиями, которые закупают импортное оборудование. Импортное оборудование, становится дороже, соответственно, на предприятиях более высокая себестоимость, меньшая прибыль и меньшее отчисление в бюджет. Поэтому здесь нужно цепочку немножко дальше, здесь нет такой прямой зависимости – ниже курс и больше доходов в бюджет. В каком-то коротком промежутке времени – да, а дальше может быть наоборот.
– Хорошо. Я сейчас вам дам одну цитату, а вы мне скажете, чья она. «Финансовые резервы нашей экономики дают гарантию и уверенность, в том числе и для инвесторов, что в России не будет финансового кризиса, предоставляя возможность вкладывать деньги в развитие самых разных проектов. Сегодня нам не страшно даже падение цен на нефть в два раза. Если она снизится до 50 долларов за баррель, наша экономика выдержит такой удар. И поставленная ранее задача удвоения ВВП за десятилетку остается решаемой. Для этого рост ВВП в 2008 – 2009 годах должен составить 7 – 8%, а сегодня он 7%». Вы узнаете?
– Я думаю, эта цитата, наверное, где-то 2006-го…
– Она – 2007-го года. Я почему вам ее задаю? Вы сильно заблуждались.
– Нет, нисколько я не заблуждался. И кстати сказать, рост ВВП в два раза за 10 лет – это свершившийся факт. Когда эта цель была объявлена, она была достигнута. Правда, потом, на следующий год, наступил кризис, к сожалению, и ВВП снизился очень существенно. Но сейчас, правда, он восстановился.
– Но не до 7%.
– Нет-нет, уровень ВВП. Потому что он снизился существенно против того, что было в 2008 году. И в тот момент абсолютно справедливым было утверждение по поводу объема валютных резервов и возможного снижения цен на нефть. Потому что действительно во время кризиса России пришлось потратить очень серьезный объем валютных резервов, но, тем не менее, не допустить ухудшения социального положения людей, что самое важное.
– Можете ли вы тоже сегодня сказать абсолютно твердо, что России не грозит экономический кризис?
– Сегодня я не вижу серьезных предпосылок для экономического кризиса в России. Хотя проблем хоть отбавляй, масса проблем в экономике России. Но для каких-то кризисных явлений, серьезного экономического кризиса причин нет.
– Вы можете обозначить главную проблему? Из этой массы проблем главная проблема какая?
– Я уже об этом говорил. Это низкие темпы экономического роста, низкие темпы обновления оборудования в промышленности, низкие темпы создания высокотехнологичных рабочих мест в результате того, что инвестиции, к сожалению, растут далеко не такими темпами, как нам хотелось бы. И инвестиционный климат, к сожалению, в России тоже улучшается совсем не теми темпами, как этого нам тоже бы хотелось.
– А то, что наша экономика продолжает все-таки сильно зависеть от нефти и газа, особого развития чего-то другого не происходит, это проблема для вас?
– Это очень серьезная проблема. Экономика России сильно зависит от нефти и газа. И еще долгое время будет сильно зависеть.
– Ничего не поделаешь?
– Нет, почему? Есть программа, и Президент об этом неоднократно говорил, создания 25 миллионов новых высокотехнологичных рабочих мест. Если она будет реализована, то зависимость от нефти и газа существенно уменьшится.
– А есть у нас нефтяное и газовое лобби, которое мешает этому?
– Нет. Нефтяное и газовое лобби у нас очень сильное, но они, мне кажется, заинтересованы в том, чтобы хорошо работали нефтяная и газовая промышленность, но не в том, чтобы не работали все остальные – станкостроение или судостроение.
– Нет, чтобы инвестиции пошли не им, а кому-то другому.
– Владимир Владимирович, проблема в том, что они плохо идут и туда, и сюда.
– Ладно. Значит, я был на Олимпийских играх, я работал для американской телевизионной компании «Эн-Би-Си». И с самого первого дня всех нас собрали, и президент их сказал нам следующее: «Имейте в виду, вы все не болельщики, вы – журналисты. И будьте любезны рассказывать то, что происходит, так, как оно происходит». Я вам должен сказать, что так оно и было в «Эн-Би-Си», насчет других сказать не могу. Но хочу вас спросить, так как я был внутри, а вы уж тем более были внутри, так сказать. Так вот, значит, в Ванкувере наши ребята выступили неважнецки. Три золотые медали, всего 15 медалей. И, собственно, из-за этого и ушел тогдашний президент Олимпийского комитета России. Кто бы мне ни говорил, что это не поэтому, я понимаю, что это поэтому. Вам предложили этот пост. Вы почему согласились пойти? Ведь вы же понимали… Неужели вы тогда уже думали, что мы так блестяще выступим и вы будете молодцом? А если бы не выступили, то вы совсем тогда уже и не молодец.
– Я согласился, потому что я очень люблю спорт. Это единственное объяснение.
– И вы считали, что это реально, что это можно…
– Мы где-то через год после Ванкувера начали делать комплексную программу подготовки к Сочи. Даже раньше, практически сразу после Ванкувера. Это программа, в которую вовлечены все федерации зимние, Министерство спорта и Олимпийский комитет России. Это общая программа, которую мы делали. И она была нацелена, скажу так, на успешное выступление в Сочи. У нас принципиально обновилась команда на две трети, команда стала на 4 года моложе. Средний возраст был 26 лет, сейчас 22,5 года. У нас появились выдающиеся спортсмены, звезды в самых разных видах спорта, которых у нас тогда не было. Поэтому это — результат серьезной целенаправленной работы.
– А можно у вас спросить, кто предложил вам этот пост?
– Я сам попросился, выставил свою кандидатуру.
– Кого вы попросили?
– Тогда я согласовывал это и с президентом, по-моему… главное, что со спортивным сообществом, потому что это общественная работа.
– То есть вы сами хотели, это не чтобы вам предложили?
– Конечно. Я очень люблю спорт с детства.
– Я тоже люблю спорт. Но я подумал бы: черт его знает, что из этого получится.
– Но это должность, на которую не назначают, это выборная должность. Я работаю, как вы правильно сказали, в государственных структурах.
– Это я понимаю. Я помню, кажется, Виталий Мутко мне задолго до Игр в каком-то разговоре сказал, что если мы будем в первой четверке, то это будет здорово, а уж третье место… А мы оказались неожиданно, видимо, и для него на первом месте. Скажите, пожалуйста, для вас это было неожиданно?
– Вы знаете, общая программа, о которой я сказал, была нацелена на успешное выступление нашей команды. Другое дело, что создавать до Олимпиады завышенные ожидания – это ни к чему. Нехорошо бахвалиться и говорить, что мы там всех победим и так далее.
– А может, хорошо как раз создавать пониженные?
– Абсолютно. Здесь я с вами согласен. Знаменитый китайский полководец сказал, что если противник вас недооценивает, считайте, что вы уже наполовину победили. Это, кстати сказать, абсолютно правильная вещь. На самом деле эта программа была нацелена на то, чтобы мы заняли место в тройке. Но года два тому назад я, рассказывая журналистам об этой программе, сказал, что, скорее всего, на Олимпиаде для победы будет достаточно завоевать 15 золотых медалей.
– Это очень много.
– Это столько почти, сколько в Ванкувере мы завоевали.
– В Ванкувере – 14.
– Да. 15 – скорее всего, этого хватит. А мне тогда журналисты задали вопрос: «Хорошо, а российская команда 15 сможет завоевать?». Я говорю: «Если мы будем хорошо готовиться, у российской команды есть шансы победить». А на следующий день написали: «Жуков сказал: российская команда завоюет 15 золотых медалей, займет первое место». Потом я уже больше такого говорил, потому что это неправильно – создавать завышенные ожидания.
У спортивных методологов есть целый ряд агентств, которые строят прогнозы. У них другой подход к аналитике. Они считают, сколько у вас есть потенциальных медалистов. Кто такие потенциальные медалисты? Это спортсмены, которые в предыдущем сезоне входили в пятерку на Кубках мира, завоевывали призовые места на Чемпионатах мира и так далее. Это первый показатель. Второй показатель – это коэффициент медальной реализации: сколько из этих потенциальных медалистов завоюет реально медали на Олимпиаде. Для того, чтобы занять первое место на этой Олимпиаде, нужно было иметь примерно 60 потенциальных медалистов и коэффициент реализации где-то 50%.
– Так оно и получилось.
– У нас в прошлом году был коэффициент медальной реализации меньше 30%. Но практика показывает, что свое поле дает очень серьезные преимущества.
– Дома и стены помогают.
– Дома не только стены помогают. Многие спрашивают: что такое преимущество своего поля? И я могу сказать, что в Сочи, на мой взгляд, 90% преимущества своего поля обеспечивала поддержка наших болельщиков.
– Болельщики-то были замечательные. Я был на многих соревнованиях, они же поддерживали и других спортсменов. Вот это было поразительно. Но как!
– Абсолютно. Совершенно поразительно. Сам дух Олимпиады был совершенно потрясающим.
– Да, это точно. Понимаете, люди, которые все время через губу об этом говорят, там не были. Потому что надо было это увидеть, чтобы понять, насколько этот олимпийский дух существовал.
– Вы знаете, возвращаясь к олимпийскому духу, спрашивают: какой переломный момент, может, вы почувствовали на Олимпиаде, какой-то особый запоминающийся момент? Для меня, например, один момент был очень запоминающимся. Это было начало Олимпиады, состязание в лыжном спринте. Если помните, там нашего Устюгова завалили… Но не это. Там на одном из предварительных забегов бежал наш Антон Гафаров. Он посередине дистанции сломал лыжу и дальше идти не мог. Но ему канадский тренер дал лыжу, и он на этой лыже потихонечку дошел до финиша. Обычно в таких случаях стадион либо молчит, либо свистит, потому что он выбыл из соревнований. Его встретили таким громом оваций, как будто он победил! И тогда я понял, что это совершенно другая Олимпиада.
– Скажите коротко. Барон Пьер де Кубертен задумал современные Игры как соревнования отдельных взятых спортсменов. Он был против того, чтобы соревновались страны. Он был за сближение и потом за то, чтобы праздновали отдельного спортсмена. Все-таки это превратилось в командные соревнования, правда же?
– Конечно.
– Вам это нравится?
– Мне это нравится. И мне нравится то, что спортсмены не просто за себя выступают на Олимпиаде, они выступают за страну, а люди, которые за них болеют… Вы знаете, эта Олимпиада, главный ее результат, может быть — она сплотила наш народ. Я не знаю другого такого события за последнее время, которое бы привело к такому единению вокруг чего-то.
– Мы с вами говорили вначале, что ужасно ругали нашу Олимпиаду все иностранные издания и так далее. Я хочу привести одну цитату из журнала, который весьма прохладно относится к России. В конце корреспондент пишет: «Ребята, почему бы нам не выразить русским немного симпатии и уважения? Так, для разнообразия. Восхитительная церемония закрытия Олимпийских игр под названием «Отражения России», к сожалению, закончилась. Давайте признаем, что Олимпиада в Сочи была огромным успехом. Мы никогда раньше не видели такой зрелищности и драматизма на снежных трассах и на льду. Хозяева, то есть российская сборная, завоевали больше всего медалей. Поздравляем их, это заслуженные награды». Слушайте, поворот на 180 градусов, если я помню, что писал этот же журнал вначале. Коротко: как вы объясняете? Как будто поменяли людей.
– Да не людей, просто стереотипы о России, которые существуют… Это объективная вещь – они существуют на Западе. Я не знаю, пьяные медведи с балалайками и так далее… Главная задача была какая? Об этом Президент Владимир Владимирович Путин говорил: показать новую Россию – первая задача, вторая – создать современный курорт в Сочи. Эти задачи были решены: нам удалось показать новую Россию. И церемонии открытия и закрытия, произведшие огромное впечатление не только на наших зрителей, но и во всем мире – это все об этом говорят, это невозможно отрицать.
– Это правда. Времени у нас нет, поэтому — Марсель Пруст. У вас одна минута, отвечайте быстро. Главные качества мужчины?
– Честность, порядочность.
– Главные качества женщины?
– Красота, обаяние.
– Главный ваш недостаток?
– Недостаточное внимание к проблемам людей, недостаточное их понимание, может быть.
– Любимое ваше занятие?
– Спорт.
– Ваше представление о счастье?
– Счастье – это когда в семье все здоровы.
– Ваше представление о несчастье?
– Обратное.
– Талант, у которого у вас нет, но хотели бы иметь?
– Я бы хотел уметь петь и вообще иметь способности к музыке. К сожалению, этого нет.
– Как бы вы хотели умереть?
– Во сне.
– Недостаток, который вы прощаете легче всего?
– Наверное, может быть, недостаточная умственная способность.
– Глупость, короче говоря. Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?
– Наверное, попрошу прощения. Скажу: «Прости меня, Господи, за мои грехи вольные и невольные».
– Это был Александр Жуков. Спасибо большое.
– Спасибо.
Интервью 2014 года
