– Владимир Владимирович, позволю задать вам два вопроса. Понимаю, что вы всегда говорите о том, что вы человек мира, наверное, учитывая что у вас есть и американская часть вашего происхождения, и французская, и российская, безусловно, говоря о еврейских корнях своих, зачастую вы намекаете на свою такую абсолютную мировую позицию.
Я будучи в отпуске, имел удивительную беседу с французским подданным, наверное, инженером, с которым обсуждал вопрос его отношения к России. И я убедился в том, что знание российской действительности очень далеко от того, что на самом деле происходит у нас в России.
Вот вы очень часто бываете за рубежом, как вы оцениваете то, как нас оценивают за рубежом в разных странах? Вы это наблюдаете гораздо чаще и гораздо ближе.
А второй вопрос касается тех фильмов, которые вы создаете с Ургантом. Я бы хотел поинтересоваться, насколько вам комфортно работать Иваном , потому что он все время подшучивает и так далее.
Владимир Познер: Мы очень близкие друзья. Можно сказать, почти что родственники. Дело в том, что когда наконец осуществилась моя мечта снять фильм об Америке и проехать по Америке так же, как Ильф и Петров, написавшие книгу «Одноэтажная Америка», мне нужен был партнер. Я сразу сказал: я Ильф, а вот Петрова надо найти. И я хотел пригласить Леонида Парфенова, но он в это время был главным редактором русского Newsweek и он не мог. Потом Николай Фоменко. Он мне говорит, какие-то контракты, автогонки, он тоже не мог. И моя жена мне говорит, а ты знаешь Ивана Урганта? Ну, так как я развлекательное телевидение не смотрел, MTV и так далее, я его не смотрю, то я сказал: нет, а кто это? Ну вот такой вот он. А сколько ему лет? Она говорит – 28. Я – о чем мне с ним разговаривать? Нет, ну ты с ним поговори. Ну, в общем, мы с ним встретились. Он мне очень понравился. И мы поехали в Америку, и мы пробыли там 60 дней, и мы работали по 14, по 16 часов в день.
Когда ты с человеком вот так вот находишься, то либо ты его возненавидишь, либо он станет тебе очень близким. Иван стал мне очень близким человеком, я его очень люблю, очень ценю. Не во всем согласны друг с другом. Но при чем тут это? В общем, я его очень люблю. Это что касается второго вопроса. Мне с ним абсолютно комфортно.
Теперь что касается представления о России, которое характерно для европейцев, для американцев и, возможно, и в Азии, я Азию не знаю.
Ну, откуда у людей бывают представления? Ну, откуда? Ну, из средств массовой информации прежде всего, и от политических деятелей. А поскольку средства массовой информации, что американские, что французские, что какие-то еще, рисуют именно такую картину России, за исключением короткого периода. Этого не было во время Второй мировой войны, когда мы были союзниками, и этого не было с начала перестройки и примерно до 1995-го года. Это были два периода, когда все очень позитивно относились к России. Тоже не очень разбирались, но позитивно. А дальше изменилась политика и соответственно так называемые свободные средства массовой информации тоже изменились. Вы не найдете на американском телевидении ни одного позитивного слова о России.
Ну, например, что в Москве есть довольно вкусные рестораны. Ну, к примеру. Нет, только отрицательное. Только эта информация. Нет, если вы приложите усилия, то вы можете найти другую информацию, но сколько людей прилагают усилия? Ну, ничтожное количество. Есть такие. Но подавляющее большинство считают, что Путин просто злодей и что мы с вами все рабы и несчастные. Или наоборот мы агрессивные, страшные и хотим завоевать мир. И не сегодня – завтра захватим Украину точно.
Конечно, там гораздо больше свободы слова во внутренней политике. Там можно президента, пожалуйста, сколько хотите критиковать и так далее. Но в некоторых вещах нет свободы слова. Безусловно, это так. И кстати говоря, ее стало меньше с годами. Она была гораздо больше.
Это происходит не только у нас. Но там когда-то она была более реально, сейчас нет, потому что средства массовой информации в значительной степени были куплены крупнейшими корпорациями, они уже не независимые, как CNN, который был создан Тедом Тернером, и Тед Тернер определял как работает CNN. Он продал CNN NBC. NBC было куплено более крупной корпорацией, которую купила еще более крупная. И уже все, все зависит от политики корпорации, а не от политики в средствах массовой информации. То есть вот такая в этом смысле концентрация.
