Говоря о романе «Мастер и Маргарита», я вспоминаю, когда впервые его прочитал. Это было в начале шестидесятых годов, когда он еще был запрещен в СССР, и читал я его в самиздате. Я уверен, что среди публики есть люди, которые даже не знают, что такое самиздат. Так вот определение, которое дано в Википедии:
«Самиздат – способы неофициального и потому неподцензурного производства и распространения литературных произведений, религиозных и публицистических текстов в СССР. Наряду с применением «эзопова языка» и разнообразных иносказательных, междустрочных, относительно легальных форм выражения своей мысли в подцензурной публицистике, самиздат являлся одной из нелегальных форм противодействия цензуре в СССР».
Могу добавить, что за распространение, хранение или чтение самиздата – сажали, это вообще было уголовное дело.
Эти тексты печатались чаще всего на машинке, причем машинка брала шесть экземпляров, не больше. Ну и пятый, шестой экземпляры были абсолютно «слепыми», читать было очень тяжело, и именно такой экземпляр мне попался. Но я все равно не отрываясь читал этот потрясающий роман, и в общем, он просто на всю жизнь меня пленил. Я его обожаю и считаю, что это выдающаяся совершенно вещь.
Этот великий роман был запрещен в Советском Союзе, и замечу, что был запрещен не только он, были запрещены десятки, если не сказать – тысячи других литературных произведений, как русского происхождения, так и иностранного. Были запрещены многие фильмы, картины художественные, музыкальные произведения и так далее.
Я вот хочу спросить: неужели об этом забыли? Я спрашиваю, потому что иногда встречаю людей, которые явно ностальгируют по советским временам. И я задаюсь вопросом: как можно ностальгировать по рабству? Нет, не буквальному рабству, конечно, а по времени, когда за тебя решают, что ты имеешь право читать, что ты имеешь право смотреть, что ты имеешь право слушать или не имеешь право это делать? То есть, в общем, по существу, когда ты полностью зависишь от решения власти вплоть до того, когда она решает даже такие вещи за тебя.
Понять я этого никак не могу. А вы можете?
