– Владимир Владимирович, если у англичан, как вы говорите, такой сложный разговорный код, как же нам тогда понимать английскую литературу? И второй вопрос: что значит быть хорошим журналистом?
– Чтобы быть хорошим журналистом, надо родиться с определенным талантом. Я абсолютно уверен в том, что нельзя научить человека быть журналистом, точно так же, как и нельзя научить человека быть писателем или художником или композитором. Можно научить человека писать, можно научить человека рисовать или читать ноты, но это совсем другое. Это определенный дар. Человек должен понимать, для чего он занимается этим.
Я бы, например, упразднил все факультеты журналистики и вместо этого создал бы школы журналистики для тех, кто уже имеет высшее образование, уже немножко «пощупали» жизнь и понимают, для чего они хотят идти в журналистику, и вообще – что это за профессия. Чтобы они понимали, что это – не красоваться на экране телевизора.
Что касается вашего первого вопроса. А почему вы думаете, что вы понимаете английскую литературу? Я должен вам сказать, что всякий перевод – это как кинофильм «Миссия невыполнима».
Перевод не может полностью передать существа оригинала. Оригинал – всегда оригинал, а перевод устаревает. Шекспир как написал, так его и ставят сегодня в Лондоне, точно так. То есть язык шекспировский. А переводили Шекспира в России много раз, потому что язык устаревает.
То, как ты понимаешь иностранную литературу, скажем, Марка Твена, – ты думаешь, что ты понимаешь, но американец понимает не так. Потому что там есть всякие аллюзии, всякие намеки, всякие языковые штучки, которые у американца вызывают определенные образы и мысли, а у нас они не вызываются.
Поэтому слава богу, что есть переводчики, люди, которые дают этому жизнь, которые стремятся передать вам суть, но иногда, к сожалению, сходят с ума в буквальном смысле. Был такой Виктор Хинкис, замечательный переводчик Фолкнера и не только.
Поэтому сказать, что вы понимаете того же Фолкнера, – это преувеличение. Фолкнер писал о юге Америки, со своим диалектом, со своими кодовыми словами, которые никак не переводятся.
И даже если вы хорошо знаете английский язык, но вы не живете в Америке, вы не испытали этой жизни, это не часть вашего генетического кода, вы тоже не очень понимаете.
Это все равно, когда иностранец читает Пушкина, и то, на что мы реагируем, он не реагирует, если он, конечно, не прожил тут лет пятьдесят и не обрусел.
