Далеко не каждому на телевидении доверят вести свою «именную» программу. Да еще на федеральном телеканале, вещающем практически на весь мир. Но если такое случилось — то это уже как бы выражение и особого доверия руководства телеканала к профессионализму журналиста, и знак того, что телезрителям не надо объяснять, кто это такой. То есть, само слово «Познер» — это уже бренд и на ТВ, и не только. Книги телеведущего (а их у него уже больше десятка) разлетаются многотысячными тиражами. На днях, например, Владимир Владимирович представил своим читателям и почитателям свою новую книгу «Английская тетрадь. Субъективное мнение». Нам удалось побывать на ее презентации и задать автору наши вопросы — и относительно этого нового произведения, и про другие книги тоже, и про телепроекты — как уже осуществленные, так и новые, только еще готовящиеся к эфиру. Владимир Владимирович, как всегда, в ответах был откровенен и рассказал много и такого, о чем мы даже и не спрашивали…
— Владимир Владимирович, у вас вышла сейчас новая книга: «Английская тетрадь. Субъективный взгляд». Как возникла идея писать в таком формате?
— Это третья и последняя книга из серии «тетрадей». Первая была «Немецкая тетрадь», вторая — «Испанская» и вот эта — «Английская». Первая появилась совершенно случайно. Делая свои фильмы, беря интервью у человека, я всегда спрашиваю: «Можно, я вас сфотографирую, сделаю ваш потрет для своего архива?» И все, конечно, говорят: «Пожалуйста».
У меня накопилось много таких фотографий, они все лежат у меня в компьютере. Я как-то пролистывал их — и попал на фотографию бывшего полковника вооруженных сил ГДР. Когда я его интервьюировал, ему было 83 года, сейчас ему за 90, если он жив. И его поручение было — охранять Берлинскую стену, следить за тем, чтобы никто не перелезал, не убегал на Запад. Довольно жесткая должность, и там была пролита кровь не один раз. И я его спросил: «Как вам спится?» На что он мне ответил: «Мне спится прекрасно: я солдат, и я выполнял свой долг».
И у меня возник вопрос: если солдат выполняет приказ — жуткий, античеловечный, преступный — он сам преступник или нет? Ведь он подчиненный, и обязан выполнять приказ, он же не может сказать старшему по званию: «Нет, я не буду». Я стал об этом думать — и мне показалось, что тема довольно интересная. Я смотрел на эти портреты под таким ракурсом: фотографии, которые сделал я — и какие-то мои размышления по поводу человека на них. Так родилась «Немецкая тетрадь». Мне это понравлюсь, я увлекся и написал «Испанскую» тетрадь. И вот так перешел на третью — английскую, которая далась мне с большим трудом…
— Почему?
— Потому что оказалось, что англичане менее понятны, чем французы, немцы и итальянцы. Я это знал, но когда ты про это пишешь — это немного другое. Англичане — это островитяне. Они — другие люди. Например, от японцев ты это ожидаешь, а от них нет — вроде, они такие же, как и в других странах Европы. Но они не такие. Например, если англичанин вам скажет: «Это очень интересно!» — значит на самом деле это предельно скучно. Или если он вам скажет: «Я вас услышал», — это значит, что он не хочет с вами разговаривать. И таких вещей миллион! Но ты ведь этого не знаешь…
— Вы сказали, что эта книга из этой серии — последняя. Почему приняли такое решение?
— Потому что запал вышел. Я сделал эти три книги. И четвертой тетради, скорее всего, не будет. Я большой поклонник Льва Николаевича Толстого, который когда-то сказал: «Если вы можете не писать — не пишите». И если бы многие придерживались этого правила — было бы замечательно. Потому что есть столько книг, которые читать не надо. Так вот, я пишу только тогда, когда очень хочется, когда преследует это прекрасное чувство. Но хочу сказать, что бывает трудно. Бывает, что ты не можешь писать. Ты сидишь — и не идет, хоть ты тресни! А потом вдруг — бом! — что-то происходит, и ты каждый день это делаешь, чтобы что-то получилось…
— Но можно же, например, и про Японию тетрадь выпустить? Зрителям очень понравилась ваша серия передач «Япония. Обратная сторона кимоно», которая вышла на Первом канале в январе этого года…
— Делать эту передачу было очень трудно — не могу вам даже передать, насколько. Был момент, когда я хотел сказать: «Мы не будем это здесь делать, давайте уедем!» Потому что ничего не получалось. Никак не возьмешь интервью у японца! У каждого японца есть два начала.
Одно — твое представление о том, каким тебя хотят увидеть, каким ты должен быть в глазах других. А второе — то, каким ты сам хочешь быть. Идет постоянная борьба. И это одна из причин стрессов у японцев. Ты берешь интервью, а человек в это время думает: что бы ответить, чтобы мне это подходило? Но меня это не устраивает совершенно — я хочу, чтобы он высказал свое мнение! И ты прорываешься через это, и не дай бог тебе сказать японцу что-то не так — тут же появляется маска, полное отсутствие каких-либо выражений, и в итоге получается ноль… И вот пока я не стал немного японцем — ничего не удавалось. Зато теперь я знаю, как надо с ними разговаривать, как кланяться: одному — в пояс, другому— на 45 градусов, третьему — на 15. Кивать головой — это оскорбление, и руки не подают — не положено…
— Многие хвалят тамошнее качество жизни, и кто-то мечтает там жить…
— Расскажу одну историю. Я очень люблю спорт. Когда я был пацаном — то среди прочих вещей занимался боксом. Любил этот вид спорта, хороший бокс я прямо обожаю. И сейчас мне предложили комментировать несколько легендарных боев, которые уже прошли, для телеканала «Матч ТВ». Много мы уже записали, но еще осталось несколько программ. Так вот, я записывал комментарии к бою Кости Цзю с англичанином Рикком Хаттаном. И пришел на эту запись сам Костя. Я его спросил: «Что для вас было главным в боксе?» И он ответил по-английски: «Pride!» Гордость и флаг. Я говорю: «Одну минуточку. В этом бою вы же за Австралию были. Получается — австралийский флаг?» На что он мне сказал: «Нет. Флаг — это сердце». И вот отношение к тому, где ты живешь — в сердце…
А вот: «там лучше, а вот там еще лучше» — не в этом дело. Самое высокое качество жизни, которое я встречал, было в Скандинавии. Это Норвегия, Дания и Швеция, ну и еще Финляндия, хоть это и не Скандинавия. Там качество жизни выше, чем в других странах. Но жить бы я там не хотел. Просто это не мое. Я себя чувствую лучше всего во Франции, но не потом, что там хорошее качество жизни, а потому что я там родился, потому что моя мама француженка была, потому что в этой стране я чувствую себя дома, насколько могу. Потому что я все равно «разорванный» человек: я и в Америке долго жил, и в России уже долго живу. Для меня дело — не в качестве жизни. Для меня это похвально, но не является решающим фактором…
— Скоро, как я знаю, вы отправитесь в поездку по Волге — снимать серию документальных передач про Россию. Почему решилась на это? Ведь раньше у вас были истории только про другие страны…
— Меня часто спрашивали: «А когда вы сделаете фильм о России?» И я всегда говорил, что не буду делать фильм о России. Почему? Потому что у меня глаз «замылился». Для меня это не новое все, для меня все это привычно… В качестве иллюстрации: я вспоминаю, когда ко мне в гости приехал мой внук Коля. Он родился в Германии, такой немецкий мальчик, говорит по-русски с ошибками. Ему было лет десять, мы поехали с ним на дачу. Он смотрит в окно и спрашивает: «Почему столб кривой?» Там телефонный столб на дороге стоял с наклоном. Он на это обращает внимания, потому что в Германии все столбы стоят, как положено. Поэтому он это увидел. А для меня этот столб стоит и стоит. Кривой, да — ну, нормально, что там!
Я вот это и имею виду: я просто этого уже не вижу. Поэтому я и говорил, что не буду этого делать. Или надо, чтобы с нами поехал какой-от иностранец, который будет спрашивать: «Почему это так, а вот то — вот так?» У нас был перерыв, последней мы отсняли Японию, и, как я уже говорил, это было тяжело. И вот я тогда решил: заканчиваем с этим. Мы сделали Америку, Францию, Италию, Германию, Израиль, Англию, Испанию, Швецию, Норвегию, Данию, Финляндию, Японию — 12 стран. Ну сколько можно?!
И решил, что все, хватит. Но мы как-то сидели с Ваней Ургантом — он мой близкий друг — и со съемочной группой (мы всегда вместе одной и той же группой делаем все выпуски по разным странам). И Ваня говорит: «Давайте уже что-нибудь сделаем про Россию. Например, поедем по Волге». И все как-то сразу встрепенулись, а я как-то не очень… В общем, меня уговорили. Нам продают корабль, мы поплывем по Волге, будем останавливаться в восьми городах (Волгограде, Саратове, Самаре, Казани, Нижнем Новгороде, Городце, Костроме и Рыбинске. — Прим. авт.), будем встречать с людьми, которые являются интересными, которые родились и выросли в этом месте. Будет восемь серий — по количеству городов.
Мы пока называем эту передачу «В поисках русского характера» — но, наверное, название в конечном итоге будет другим, поскольку в этих городах живут не только русские люди. Что из этого получится — я не знаю, и получится ли… Потом, понимаете, когда мы рассказываем о других странах — это одно восприятие. Когда мы начинаем рассказывать о своей стране — то тут у каждого есть мнение, и каждый знает, как на самом деле все должно быть. Это будет намного сложнее. Кроме того, возникают всякие возможности провалиться… Так что это такое непросто дело. Но назад дороги уже нет: 9 июля мы отплываем!
