– Владимир Владимирович, у меня вопрос как к профессиональному человеку из телевизора. Вы уже как-то говорили про роль и место школы в воспитании толерантности молодого поколения. А телевидение, средства массовой информации, они что должны для этого делать? Достаточно делают? Делают ли вообще что-то для того, чтобы именно вот такой вот хороший добрый человек физически появлялся?
Я недавно прочитал, если вы помните, были массовые выступления у нас в стране по поводу известных событий, связанных с Навальным. И был стих Семена Слепакова. На самом деле добрый стих, который говорит: просто не нужно бить людей. И было много хейта, очень много хейта.
И вот хотелось бы просто понять, что должно сделать телевидение для того, чтобы жить было просто как минимум добрее и люди были более толерантные. Спасибо.
Владимир Познер: Знаете, мне бы хотелось, чтобы мы друг друга понимали, «создавать» добрых людей никто не может. Доброта… вот один добрый, вот он такой родился, независимо ни от какой системы – не имеет значения. А другой не добрый, это, знаете как, все равно – один полный, а другой нет. И ничего не поделаешь. Но я понимаю прекрасно, о чем вы говорите.
Это воспитание в людях определенных взглядов, определенных принципов, определенных представлений. Как писал Маяковский, «что такое хорошо и что такое плохо». Это все на самом деле просто.
Занимается ли этим телевидение? – не занимается. Вообще не занимается. Задача эта не стоит. Задача телевидения в России сегодня сводится к двум вещам. Первая – высокий рейтинг, чтобы дорого продавать рекламу и заработать много денег. И вторая – немножко сложнее, но, скажем так, внушать, что существующий режим – это тот который нужен. Я несколько упрощаю, но в общем это так.
Вы критику режима на нашем телевидении видели? На основном, на «Дожде»-то вы, конечно, найдете. То есть существует определенное количество независимых, непосредственно от власти независимых, которые критикуют. Но опять-таки они тоже занимаются пропагандой.
То есть у нас получается так – либо ты за, либо ты против. Журналистика сводится, конечно, к другому. Однако чтобы ответить на ваш вопрос конкретно – у меня нет ощущения, что люди, которые занимаются нашим телевидением, или те, кто в Кремле дает указания, работают над этим – что ваш вопрос возникает вообще.
И в основном политика, в отношении телевидения, в частности, она реактивная. То есть ага, там происходит это-это, давайте теперь сделаем вот это. Давайте сделаем так, чтобы молодежь не занималась политикой. Почему? Потому что молодежь очень активно выступает на этих самых протестных акциях. Лучше не надо. Хотели раньше создать нечто вроде нового комсомола, не надо этого делать. Давайте делать так, чтобы молодежь вообще подальше держалась.
Это отсутствие какой-либо стратегии. Нет стратегии у нашего телевидения. Есть запрет на некоторые вещи. Ну и, собственно говоря, все.
Я, например, в программе, которую я делаю, которую покупает Первый канал, есть люди, которых я не могу пригласить. То есть я могу, но мне скажут – нет. Ну, они покупают программу. Они покупают, как я говорю, не кота в мешке. Я много раз хотел пригласить как раз Навального. Не потому что я его поддерживаю или не потому что он мне симпатичен, а потому что он фигура, он, как говорят, ньюсмейкер – и народ имеет право, на мой взгляд, знать, что он говорит. Я уж буду задавать вопросы, это мой выбор, это я. Но вот его нет в эфире, а теперь, поскольку он в тюрьме, – конечно, тем более его не будет.
Но вот это политика такого рода. Когда в шахматы играют, кто умеет играть хорошо, он несколько шагов вперед планирует. Если то-то, они так пойдут, я так. Они так, а вот я так. Вот у нас такое телевидение, если не считать развлекательные программы, и там есть очень даже симпатичные, хорошие и т.д. Но я говорю сейчас о политике.
