– Владимир Владимирович, разговор о Навальном, все-таки это острая тема, хотелось бы ее развернуть. Вы сказали, что у вас есть три вопроса, которые, наверное, позволяют вам усомниться в правдивости этой истории…
– Они просто у меня есть, вопросы. Я хотел бы получить на них ответы.
– Ну да, принятие решения о посадке воздушного судна – наверное, это прерогатива капитана корабля, который в соответствии с законом и Воздушным кодексом вправе принять решение – такого рода точно. И я думаю, никакой сотрудник ФСБ или какой-то другой орган повлиять на совесть такого человека вряд ли смог бы в этой ситуации, в которой они находились.
Вопрос: почему не добили в больнице. По-моему, очевидно, такое количество прессы и такое количество персонала, которые в этом плане оберегали Алексея в этой ситуации, вряд ли позволят таким явным способом убить или каким-то способом добить его. Мне кажется, это очень сложно.
Третье – это принятие решения о транспортировке в «Шарите» – по-моему, это очевидно. То есть прямой запрет на транспортировку, наверное, был бы явным признаком того, что власть не хочет, чтобы он пошел на поправку, и, наверное, это как раз бы наоборот повлияло бы на всеобщее мнение об этой ситуации. Разве это не очевидно?
– Мне – нет. Мне неочевидно. Но вы знаете, если могли убить Кеннеди или Улофа Пальме, то убить такого человека, как Навальный, в больнице – по-моему, это раз плюнуть. Так мне кажется. Это раз плюнуть. И никого, конечно, там внутри больницы не было, который охранял бы. Поэтому я считаю, что если хотели – на самом деле если хотели убить, то могли бы убить.
Насчет того, что мир бы осудил за то, что не выпустили. Когда нас заботило то, что мир бы осудил? Приведите мне хоть один пример, когда мир осуждал – и в результате этого мы не стали делать чего-то. Наоборот. У меня такое впечатление, что чем больше мир осуждает – тем мы больше показываем, что – а нам все равно.
Поэтому я совсем с этим не согласен, насчет того, что – это объяснение. Хотя почему бы нет. Можно и так думать.
Я, естественно, думал об этих вещах и это для меня неубедительно. Я думаю, что может быть что-то другое – то, что Путин здесь вообще ни при чем, а исходит из совсем другого источника. Это, я думаю, скорее всего. И тогда я начинаю понимать. Но это опять-таки, узнаем мы когда-нибудь или нет, я не знаю.
26.01.21
