Если бы мне дали лист бумаги и карандаш и сказали бы: «Нарисуй Израиль таким, каким ты его чувствуешь, каким ты его себе представляешь», – я бы нарисовал что-то такое, от чего бы веяло чуть-чуть волшебством, и вместе с тем это было бы что-то необыкновенно живое, шумное и даже крикливое. Оно, это нечто, было бы разных оттенков синего и, глядя на него, человек бы то смеялся, то плакал. Вот что я нарисовал бы, если бы умел. Но я не умею. Поэтому скажу лишь, что эта страна неоднозначная, разная во всем, кроме одного: она обожаема теми, кто в ней живет.
По утрам из окна своей гостиницы я с некоторым удивлением смотрел на то, как вдоль морской набережной жители Тель-Авива берегут свое здоровье. Да, да, именно так. Они ходят, бегут трусцой, мчатся на велосипедах, несутся на роликах. Причем это не несколько человек, это буквально толпы молодых и не очень, бородатых и бритых, женщин и мужчин. Это, так сказать, раз. А два – по утрам жители Тель-Авива завтракают. Ну и что тут такого, скажете вы. Все завтракают, конечно, но не так. К этим берегам плывут с незапамятных времен. Плывут крестоносцы, плывут паломники, плывут переселенцы, плывут из разных стран, привозя с собой свои обычаи, свои традиции и свою кухню.
Теодора Герцля называют отцом сионизма. После процесса над капитаном французской армии – евреем Дрейфусом, когда половина Франции вопила «смерть евреям», Герцль пришел к выводу, что евреям нужна своя страна, свое государство, поскольку им нет нигде житья. Идея сионизма заключалась, по Герцлю, только в этом – в создании еврейского государства, и не имело значения, где именно.
Я люблю учить языки, это необыкновенно увлекательное дело. Иврит не показался мне особенно трудным, но это, возможно, объясняется тем, что я начал учить его на «шуке», так на иврите называется рынок. Это и многие другие слова современного иврита придумал Элиэзер Бен-Йехуда, переселенец из Российской империи. «Да ладно…, – скажете вы… – придумал», то-то и оно, что придумал. Вы представьте себе вот что: никто не знал и не знает, как на самом деле звучал древний иврит, ведь этот иврит исчез и веками никто не говорил на нем. И тут появился человек и сделал невозможное, возродил то, что было, казалось, утеряно навсегда.
Да, у Герцля была мечта, но воплотил ее Давид Бен-Гурион, причем абсолютно анекдотичным образом. В ночь с 14-го на 15 мая 1948 года заканчивалось действие британского мандата на территории Палестины. Это была ночь с пятницы на субботу, то есть в шаббат, когда иудаизм строго запрещает евреям какую-либо деятельность. Бен-Гурион, будущий премьер-министр Израиля, был совершеннейшим атеистом, но как остроумно было кем-то сказано, «хотя сам Бен-Гурион и не верил в Бога, скорее всего, Бог верил в него». Так или иначе, он организует церемонию Декларации независимости государства Израиль именно в этот день. И разумеется, в строжайшей тайне. Текст Декларации утверждается за час до начала церемонии, и его спешно везут на попутной машине, которую по дороге останавливают за превышение скорости. Мало того, выясняется, что у водителя нет прав. Но полицейский, узнав, что речь идет о провозглашении нового государства, тут же отпускает его. К этому моменту «тайна» уже известна всему Тель-Авиву. И перед домом на бульваре Ротшильда собирается огромная толпа.
Образ Израиля как плавильного котла, куда съезжаются евреи из разных стран мира и, как «фондю», плавятся и становятся израильтянами, конечно, хороший, но не точный. Никакого «израильского фондю» нет, так мне кажется. А есть, если продолжить кулинарную тему, некий пирог, состоящий из теста и весьма сложной начинки, вкус которой в значительной степени определил приезд русских евреев – людей ярких и талантливых.
Тель-Авив – культурная столица Израиля. Помимо множества мелких театральных и музыкальных коллективов здесь четыре крупных репертуарных театра. Два из них основаны выходцами из России. «Габима» – созданный в 1920-е годы учениками Вахтангова, и «Гешер» – основанный Евгением Арье, учеником великого Товстоногова. Сказав это, я вдруг задаюсь вопросом: а каким было бы государство Израиль без «российской прививки», без приезда сюда переселенцев из Российской империи и алии из СССР и Российской Федерации. Точного ответа нет, кроме одного – эта страна была бы совсем другой.
Знаете, часто большие города не очень любят приезжих и относятся к ним чуть презрительно, свысока, не проявляя никакого радушия. А вот Тель-Авив мне показался совсем другим, в нем нет снобизма, он какой-то весь приветливый, радушный, приятный, с улыбкой.
