Сергей Собянин: «Город должен повернуться лицом к людям во всем»

В.Познер: Гость программы – мэр города Москвы Сергей Собянин. Добрый вечер.

С.Собянин: Добрый вечер, Владимир Владимирович.

В.Познер: Спасибо, что вы пришли, нашли время.

С.Собянин: Вам спасибо, что пригласили.

В.Познер: Взаимное спасибо. Мы начнем с вопросов, которые присланы на сайт Первого канала в ваш адрес. Пришло, как вы понимаете, много вопросов. Мы отобрали те, которых у меня нет, чтобы с этим покончить. Екатерина Куликова: «Здравствуйте. Как вы считаете, справедливы ли нападки на Лужкова после его увольнения? Это становится традицией России кидать в спину камни, как будто ничего хорошего он не сделал».

С.Собянин: Владимир Владимирович, если вы и наши слушатели проанализируют мои выступления, я ни разу ничего плохого о Юрии Михайловиче не сказал. Это моя принципиальная позиция. Даже когда я выступал в Думе, я сказал, что, наверное, можно искать виноватых. Но, на мой взгляд, это не очень интересно и не очень продуктивно. Главное – не кто виноват, а что делать, какая ситуация. Это гораздо интереснее, это гораздо больше волнует людей.

В.Познер: Это правда. Владимир Васильевич Дунаев: «Господин Собянин, почему в Москве такое количество нелегальных мигрантов, иногородцев? Так скоро и москвичей в Москве не останется. Власть собирается как-то решать эту проблему? Или ждет, когда уже с Кавказа и Средней Азии все переселятся в Москву и в ближайшие российские регионы?»

С.Собянин: Надо отдать должное, что мигранты приезжают сюда не просто как туристы – они, как правило, в Москве работают. Другой вопрос, где. Как правило, они выполняют не самую квалифицированную работу, но, тем не менее, они работают. А если они работают, это, значит, есть потребность в этой работе. Другой вопрос, что они не должны быть нелегальными. Процесс, как и везде, должен регулироваться. Они должны быть зарегистрированы, они должны платить налоги, они должны быть под надзором соответствующих органов, в том числе миграционных. И это, конечно, задача, которую мы должны решить. Москва должна иметь четкое представление, сколько у нас людей находится, что они здесь делают и, самое главное, чтобы они создавали одинаковую среду и конкуренцию между различными видами трудящихся. Потому что человек, который не платит налогов, которому платят мизерную зарплату, он, конечно, вне конкуренции. А это означает, что наши строительные и другие компании, которые их привлекают, заинтересованы в первую очередь брать людей, с которыми не надо церемониться. Но чтобы этого не было, нужно заставить всех их поставить на учет и платить то, что требуется. И сегодня мы договорились и с МВД, и с Миграционной службой, чтобы последовательно месяц за месяцем наводили там порядок. И сегодня, в принципе, такая положительная динамика есть. Но это не простой вопрос.

В.Познер: У вас есть хотя бы приблизительные представления о том, сколько их в Москве?

С.Собянин: Да. Если говорить о мигрантах из-за границы, то на сегодняшний день реально здесь проживающих и работающих около 400 тысяч, не считая временно пребывающих, туристов, проезжих и так далее.

В.Познер: Это из Средней Азии, с Кавказа, да?

С.Собянин: Какой Кавказ? Я говорю, из-за границы. Закавказье — да. Из них 200 тысяч зарегистрировано и стоят на учете. Примерно столько же, к сожалению, пока еще являются нелегальными. Причем, они легально находятся в Москве, потому что через границу они не могут нелегально перейти, но они не зарегистрированы как работающие мигранты.

В.Познер: Кирилл Алексеевич Балберов: «Сергей Семенович, что мне делать, если я поддерживаю вашу программу, но не поддерживаю «Единую Россию»? Как я должен проголосовать?»

С.Собянин: Владимир Владимирович, на самом деле, это не праздный вопрос. Не поверите, буквально перед тем, как сюда зайти, я с коллегами обсуждал именно этот вопрос. Это парадокс. Я – лидер «Единой России», я возглавляю городскую организацию. Многие люди (и это я считаю одним из самых больших достоинств сегодняшнего правительства) в него начинают верить. Но рейтинг «Единой России» растет гораздо медленнее – это некий нонсенс. Потому что я как руководитель города вне политики быть не могу. Это означает, что если сегодня «Единая Россия» является правящей партией и у нас есть поддержка в городской Думе, в Государственной Думе, все, что мы делаем, мы проводим с помощью законов, бюджета, программ. Представьте себе ситуацию, пришли оппозиционные партии. Мы с вами такую имели ситуацию в конце девяностых годов – я помню колоссальный поток популистских законов, которые вообще нас никуда не вели. Сегодня… Может, кому-то нравится или не нравится эта партия, но, тем не менее, это партия, которая позволяет реализовать то, что мы говорим, и то, что мы задумали. А так будут все говорить, но реально это реализовать будет невозможно. Надо себе четко понимать: это не игра в политику, это реальная политика, это реальные деньги, реальные ресурсы, реальное движение, реальные программы. И если все это растянуть в разные концы, ничего хорошего для России, я убежден, не будет. Поэтому я считаю, что оторвать и сказать «Парень, ты хорошо работаешь, мы к тебе хорошо относимся, но к твоей партии мы относимся плохо и голосовать за нее не будем», это означает, что вы не будете голосовать за то, что сегодня происходит в городе. И вы сами себе такой шлагбаум повесите: «Мы не хотим, чтобы было так дальше – мы хотим как-то иначе». А как – ответа пока наши оппоненты толком сказать не могут.

В.Познер: Юлия Ц (так подписалась), довольно конкретный, любопытный вопрос: «Как вы знаете, группа людей борется за восстановление усадьбы Архангельское в изначальных границах, и не без успеха. Недавно мы узнали, что при расширении границ Москвы часть этой охранной зоны стала частью Москвы. Зачем это сделано? По недосмотру? Или в угоду тех, кто хотят воспользоваться уникальным памятником в собственных финансовых целях?»

С.Собянин: Переход в Москву и охрана памятников – это вещи разные. Перейдя в Москву, эта часть памятника не становится не памятником. Она как была памятником, как являлась охранной зоной, так и будет являться – ничего в этом плане не происходит.

В.Познер: То есть опасаться не надо?

С.Собянин: Абсолютно. Наоборот, та часть, которая является охранной, там ничего происходить не будет. Там, где она не является, вне зависимости, будет она в Москве, не будет она в Москве, она будет застраиваться так, как существует сегодняшний генеральный план развития этой территории.

В.Познер: Последний вопрос, Артур Эдуардович Балий: «Уважаемый Сергей Семенович, я – гражданин РФ, зарегистрированный на постоянной основе в городе Москве, но не обладающий славянской внешностью. В последнее время столкнулся со сложностью при поиске работы: каждое второе объявление содержит такой текст: «Требования к кандидату: гражданство РФ, Украины или Белоруссии. Грамотная речь, возраст от 25 лет, строго славянская внешность». Мне смешно пока. А вам?»

С.Собянин: Владимир Владимирович, вы прочитали сначала вопрос по поводу того, доколе мы можем терпеть мигрантов, из-за границы, почему это не русские, а второй вопрос задается: «А почему мы не имеем права работать так, как все остальные? Мы – россияне, мы – граждане этой страны». И это, конечно, объективный, существующий конфликт. И это вопрос национальной политики. С русской ты внешностью, не русской внешностью, если ты гражданин России и если у тебя есть все права, их никто не вправе ущемлять. Такого рода объявлений я не знаю, насчет того, что каждое второе объявление – я очень сомневаюсь. Но то, что ты, живя в стране, обязан чтить обычаи, что ты, живя в этой стране, если ты хочешь здесь работать, все-таки, должен выучить тот язык, на котором говорит большинство, это норма. Это обязанность, твоя гражданская обязанность. Это правильно.

В.Познер: Переходим к вопросам моим. Спасибо большое. Первый вопрос связан с некоторой закрытостью процедуры выдвижения кандидатов в мэры. Как это происходило у вас год назад? Как происходило ваше назначение руководителем администрации, вы сами рассказали: «Президент сказал, что у него две новости. Одна – хорошая, другая плохая». Я говорю: «Владимир Владимирович, может, тогда начнем с плохой?» Он говорит: «Я предлагаю вам оставить должность губернатора Тюменской области» — «Тогда, может, сразу перейдем к хорошей?» — Хорошей было предложение о новом назначении». Так вот, предложение стать мэром Москвы – во-первых, это была хорошая или плохая новость?

С.Собянин: Это была новость. Но, на самом деле, для человека, который профессионально занимается вопросами управления, государственного управления, управление таким мегаполисом – это вызов, и его можно испугаться, от него можно сторониться, а можно согласиться и сказать: «Да, я это могу, я это знаю и я постараюсь это сделать, то, что от меня зависит». Мне кажется, это интересная работа. Она, как вы догадываетесь, совсем не простая – она сложная, мужская, серьезная работа. Но интересная.

В.Познер: Вы также еще сказали, что «должность с приставкой «мэр» у меня вторая в жизни», имея в виду, что в девяностые годы вы были избраны мэром Когалыма, да? Когалым, кажется, означает в переводе «гиблое место». Сейчас вы – мэр Москвы. Тоже место, скажем так, непростое. И вы еще вспоминаете, что когда тогда вас назначали, ваша мама сказала так: «Сынок, ну куда ты поперся в эти мэры? Там же одни проблемы. Ты все здоровье положишь на эту работу».

С.Собянин: Так оно и получилось – я не то, что все здоровье, я всю свою жизнь положил на эту работу. Но при этом никогда об этом не жалел. И не жалею.

В.Познер: Значит, вас назначили. Говорят, что именно в свое время вы были инициатором ликвидации выборов мэров, губернаторов. Это правда?

С.Собянин: Нет, я не был инициатором. Но, на самом деле, работая еще в Совете Федерации, возглавляя комитет по конституционному законодательству, я поддержал эту инициативу в силу того, что в тот период произошла явная очевидная деградация механизма выборов. Если немножко вернуться назад, были выборы, и это было неплохо. Есть выборы, которые проходят в Германии, в Америке, еще. Но есть такая поговорка «Что хорошо для немца, то не всегда хорошо для россиян». У нас выборы превратились в фарс в какой-то период, и люди избирались бесконечно, беспроблемно, без серьезной конкуренции. Это, конечно, было в тот период плохо, оно начало губительно действовать на страну. Поэтому я это поддержал, считаю это правильным. Хотя, я сам в свое время прошел эту конкуренцию, прошел выборы. Но это было исключением по стране. И если бы я не занимал достаточно высокую должность, меня просто бы смели с этих выборов и никогда я бы не состоялся как губернатор.

В.Познер: Скажите, пожалуйста, вы предполагаете в будущем вернуться к избирательности? Как вы думаете?

С.Собянин: Владимир Владимирович, я – мэр города. А возвращаться или не возвращаться к выборности – это дело Государственной Думы и дело федеральной политики.

В.Познер: Понятно. Вы приступили к работе, год назад, 21 числа исполнился год. Что вы ожидали и чего вы не ожидали совершенно, приступая к этой работе?

С.Собянин: С учетом той школы, которая у меня есть, меня вообще было трудно чем-либо удивить. Владимир Владимирович, я, все-таки, почти 20 лет занимаюсь этой работой, и я последние 5 лет жил в Москве, поэтому ситуацию в целом представлял. Но что меня удивило и, действительно, не то, что уж сильно удивило, но неприятно удивило – отсутствие многих заделов. Помните полемику вокруг метро и метростроения? Когда от федерации в жестком ключе требовали ресурсы, деньги на строительство метрополитена, говорили о том, что даже в Отечественную войну Гитлер не остановил строительство метрополитена, что его надо строить. Хорошо, я пришел, сказал: «Давайте строить. Сколько нужно денег на метростроение? Давайте сконцентрируем ресурсы» – мы это сделали, мы выделили денег в два с лишним раза больше. Оказалось, что они не востребованы, потому что нет подготовленных площадок, нет трасс, нет проектов, нет ничего для того, чтобы это строить. Чтобы это все реализовать, даже предварительную работу, нужно 3-4 года. Это, конечно, было неприятное удивление. Тем не менее, мы стараемся, конечно, не ждать 3-4 года – мы вошли в те стройки, где это можно, и сегодня наращиваем строительный комплекс метростроения.

В.Познер: По поводу вашего назначения, вернее, о годовщине в должности вы сказали вот как: «Это как в свадьбе: не финал, а начало трудной жизни. Так и здесь: у тебя есть медовый месяц, когда ты можешь обещать все, что угодно, но потом начинаются будни и ты должен отвечать на запросы людей». Вопрос: вообще у вас был медовый месяц в этой должности? Какие вы дали обещания?

С.Собянин: Владимир Владимирович, я намедни отчитывался в Думе. Я не стал так пристально и акцентированно говорить о том, что я обещал, но я для себя сделал такую табличку и просто выписал то, что я обещал, вступая в эту должность, и то, что сегодня происходит. Практически нет ни одного тезиса, нет ни одного обещания, по которым мы не приступили к реализации или не сделали позитивный шаг вперед. Ни одного. Поэтому когда вы говорите «медовый месяц», я прекрасно понимал, что он быстро закончится. И прекрасно понимаю, что за свои слова придется отвечать. Поэтому, на самом деле, он не был таким сладким: я понимал, что за каждое слово здесь, в этой студии, в других студиях перед людьми придется отвечать. Поэтому я, по-моему, ничего лишнего не говорил. Я говорил о том, что надо заниматься транспортом. Мы сконцентрировали колоссальный ресурс, создали самую большую на постсоветском пространстве программу развития транспортной системы. Я говорил про здравоохранение – мы сконцентрировали колоссальные ресурсы и начали очень быстро двигаться не только по реформе здравоохранения – обновление материальной базы, обеспечение самой современной техникой и так далее. Я пообещал, что мы все социальные достижения Москвы (а они, действительно, очень неплохие были) не только сохраним, но и сделаем их более адресными, направленными на человека. Мы это сделали. Нет ни одного обещания, которое я давал, по которому мы сказали: «Нет, мы погорячились – мы этого делать не будем».

В.Познер: Вчера вечером я ужинал с друзьями, и я им сказал, что вы будете в гостях. Посыпались вопросы и комментарии, и так далее. И одна из тем, которая возникала постоянно, — это то, что власть, федеральная ли, местная ли, очень мало разговаривает напрямую с людьми, мало объясняет, почему мы делаем так, почему надо принимать такое-то решение. И поэтому реакция такая, что принимается в штыки, потому что люди не понимают, почему. Ну, например, пресловутая перекладка плитки вместо асфальта. Опрос летом показал, что 52% населения против. Почему они против, не понятно – они против в принципе. Что-то задумали, что-то здесь не так мы — против. Вам не кажется, что вот упрек в отсутствии попыток заранее говорить, объяснять, — это упрек реальный?

С.Собянин: Владимир Владимирович, согласен. Действительно, реальный и, действительно, это так. У нас нет такого механизма, с помощью которого мы не просто что-то объяснили. Мы объясняем. Важно, ведь, не просто объяснить где-то, а чтобы твои объяснения дошли до людей. Потому что у нас люди очень редко смотрят новостные серьезные программы, далеко не все читают газеты. И для того, чтобы эту информационную стенку между людьми и властью пробить, мало того, что выйти и что-то сказать. По той же плитке достаточно много было интервью, было объяснений и так далее. Это мало кого касается. Касается тогда, когда у тебя под носом разрыли тротуар, по которому ты каждый день ходил. Вот это да, вот это — вызов. Конечно, ничего плохого мы не делали, но…

В.Познер: А из чего вы исходили, приняв это решение? Почему вы заменяете асфальт плиткой?

С.Собянин: На самом деле, мы же понимали, что это создаст во время производства этих работ колоссальные неудобства для людей. И можно было этого не делать, тем более год-то такой, проблемный, только пришел к власти, тебя не знают, не понимают. Может, там, действительно, твоя жена хочет на этой плитке нажиться, может, еще что-то. Не надо было рисковать –лежит этот асфальт и лежит. Ровно год назад, вы помните жаркое лето, люди задыхались от жары. и смертность в Москве, особенно в центре города серьезно выросла. И этот безобидный асфальт сыграл не последнюю роль, особенно в центральной части города. Он разогревается гораздо больше, чем воздух. Во время разогрева до 70 градусов он начинает выделять целый букет удивительных веществ типа бензапирена, бензола и так далее, и тому подобное. И по объему выбросов вредных веществ он сопоставим с выхлопами машин. И это все в центре города, где нет ни зелени, ни парков, ни скверов. Конечно, это нужно делать. Вы ездите по всему миру, вы бываете в городах, в Европе, в Америке. Я думаю, вы нигде не видели, чтобы кто-то укладывал тротуары асфальтом. Почему? Это же вопрос не экономики. Хотя говорят, что более экономично и плитку укладывать, у нее больше жизненный цикл и так далее. На самом деле, не это главное. Если мы серьезно хотим заниматься экологией, то это — фактор, который является одним из основных, и мы должны им заниматься. Иначе тогда можно было сказать: «Давайте не будем заниматься выхлопами автомашин, давайте не будем заниматься парками, давайте не будем заниматься контролем за воздухом и так далее». Ничем не заниматься. Это такой же фактор, как и все остальные. Да, это трудно, это надо пережить. Но, в конце концов, это не такой большой период времени. Это ответственное решение. Но объяснить его и довести его до людей оказалось крайне сложно. И это, конечно, такой вызов.

В.Познер: Понятно. Но мне, все-таки, кажется, что есть новостные программы, есть возможности заранее сказать: «Имейте в виду, вот что происходит», чтобы как-то люди понимали. И то же самое, скажем, выделенные полосы для общественного транспорта. Это возникло совершенно неожиданно для многих, все начинают говорить, что из-за этого еще больше пробок, никуда не могут проехать. Вы тоже могли бы этого не делать.

С.Собянин: Да. Конечно, конечно.

В.Познер: И зачем вам эти неприятности? Зачем вы это делаете?

С.Собянин: Это такой же эффект. На самом деле, об этом говорилось с самого начала. Можно посмотреть первоочередные меры правительства, о которых мы говорили год тому назад, показывали опыт других стран. Еще раз говорю, когда это просто говорится, оно мало кого касается и мало кого интересует – оно просто в одно ухо влетело, в другое вылетело. Когда это касается конкретной ситуации, здесь, конечно, эмоциональный эффект другой. К сожалению, наш город построен таким образом, что мы обречены на транспортные проблемы. Плотность застройки города — самая высокая среди всех столиц мира, одна из самых. Может, в Мексике можно что-то подобное увидеть. А площадь дорог относительно этой застройки тоже в разы, но не больше, а меньше. И когда мы складываем колоссальную застройку и узенькие московские дороги, и радиальные их направления, при которой работает только 10% дорожной сети, мы совершенно четко понимаем, что город обречен на транспортный коллапс, если ничего не делать. Собственно, все города мира проходили через это в той или иной степени. С такой проблемой, с большей, с меньшей, но все равно проходили. И все приняли для себя одно решение: не строить хайвэев в центре города, а определить приоритет для общественного транспорта, чтобы люди физически могли по этому городу передвигаться, чтобы автобусы не стояли вместе в одной пробке с автомобилями. Иначе будут все стоять – и пассажиры общественного транспорта, которых — две трети в городе, и автомобилисты. Никто не будет ехать. Мы должны дать возможность людям передвигаться по городу.

В.Познер: То есть предпочтение вы отдаете в данном случае общественному транспорту?

С.Собянин: Мы выделяем приоритет общественному транспорту, и это долгосрочная стабильная политика. Другого выхода, к сожалению (я бы мог обнадежить кого-то), другого выхода нет ни у нас, ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Пекине, ни в Сеуле.

В.Познер: А то, что в Лондоне ввели некий тариф за въезд в центр города и таким образом, вроде бы, ограничили немножко количество машин и таким образом чуть-чуть разгрузили дороги. У нас это не реально?

С.Собянин: Это не реально и мне кажется, это избыточная мера. Избыточная, потому что она плохо контролируемая. Очень много людей живут в городе, в центре города, у них автомобили. Разделять людей, которые живут в центре, которые не в центре, – это, мне кажется, не очень технологично и не очень справедливо. Но ограничивать въезд в центр города другими способами – и путем приоритета общественного транспорта, и путем наведения порядка в парковочном пространстве — очень нужно. Владимир Владимирович, вы же часто бывали в Нью-Йорке. В центре Нью-Йорка вы много увидите частных машин или больше увидите такси?

В.Познер: Конечно, такси.

С.Собянин: Сегодня у нас в центре города такси вы не увидите – это означает, что совершенно перекошена структура транспорта.

В.Познер: Сергей Семенович, в Нью-Йорке, уж если вы сослались, очень много подземных гаражей в центре. Один час стоянки стоит 15 долларов. Если вы на день поставили машину, это около 100 долларов. И многие даже не приезжают, потому что запретительная цена. У нас же нет этих гаражей, стоянок подземных. Это проблема же ведь.

С.Собянин: У нас сегодня есть подземные стоянки, которые заполнены на 30%.

В.Познер: Почему так?

С.Собянин: Как раз потому что на улице можно бросить машину бесплатно, причем не просто, а там, где тебе удобно, прямо поперек магистрали. Зачем ехать на какую-то стоянку, платить деньги? Это очень неудобно и дорого. Поэтому проще бросить прямо на дороге – пусть она мешается всем.

В.Познер: Я правильно понимаю, что вы не сторонник жестких, запретительных мер?

С.Собянин: Нет. Но стимулирующих мер, которые будут, все-таки, стимулировать для того, чтобы люди ездили на общественном транспорте, особенно в центр города – это, конечно, нужно. Мы без этого, Владимир Владимирович, не обойдемся.

В.Познер: Вы можете назвать хотя бы одну меру, которую вы предполагаете ввести?

С.Собянин: Я же об этом и говорю. Мы должны отрегулировать парковочное пространство в центре города не только за счет строительства подземных гаражей, но и того пространства, которое сегодня занято под парковку. Таким образом, чтобы там парковалось оптимальное количество машин, которое может в себя вместить центр.

В.Познер: Я редко бываю в спальных районах. У меня есть очень близкие люди, которые там живут. Они говорят, что за этот год кардинально изменилось положение со стоянками, что просто нормально можно ставить машину, и они прямо счастливы – они дают вам, как сказали, не 100 очков, а гораздо больше. Так что имейте это в виду. Но вы же мне и говорили как-то, что в Центральном административном округе проживает 700 тысяч с чем-то человек, а рабочих мест – более 2 миллионов. А это значит, что каждый день приезжает в центр около 2 миллионов и уезжает. Что с этим-то можно делать? Какой выход здесь-то? Сократить количество рабочих мест в центре?

С.Собянин: Это то же самое, как и везде. Если сказать «Езжайте куда хотите, ставьте машины, куда хотите», мы будем иметь то, что мы сегодня имеем – транспортный коллапс. Если обеспечить людей нормальным общественным транспортом, метро, автобусами, такси, то, во-первых, появится возможность на чем-то приехать в оптимальные сроки. А, во-вторых, все-таки, центр – не резиновый, в нем должно быть столько парковочных мест, сколько возможно. Сегодня парковочные места есть, люди паркуются. Но они паркуются где? В основном, на магистралях. Надо определиться, сколько мы можем позволить в центре города парковаться. Пусть это даже на улицах, но не на основных, на части тротуаров. Такая практика есть и в Берлине, и в других городах. Ничего с этим не сделаешь. Это как временная мера до тех пор, пока не будут построены подземные паркинги. Вполне нормально. Но если город вмещает, к примеру, 200 машин в центре города, и больше он не вмещает ни по пропускной способности дорог, ни по стоянкам, то мы, конечно, стояночное пространство должны ограничивать и жестко администрировать. Сегодня, чтобы выписать штраф для водителя машины, который запарковался в запрещенном месте, что требуется? Требуется, чтобы полицейский подождал этого гражданина, выписал ему квитанцию на 300 рублей. Причем, стоял и дождался, пока он подойдет к машине, потому что он не может на машину выписать штраф.

В.Познер: Почему? За границей просто под дворником — и все.

С.Собянин: Такое законодательство сегодня и принято, и оно вступает с 1 июля следующего года, методом фотофиксации штрафуется не водитель, а машина, собственно, владелец машины. Вся эта процедура упрощается, и я думаю, что в течение будущего года мы значительно продвинемся в плане наведения порядков в парковочном пространстве. Всем хочется парковаться где угодно, но все должны понимать, что беспредела на дорогах не должно быть – без этого мы ничего не добьемся.

В.Познер: А вообще кто строит паркинги?

С.Собянин: Частные компании в основном.

В.Познер: Выгодное дело, очевидно?

С.Собянин: К сожалению, сегодня ситуация такова, так как сегодня можно ставить где угодно, это не совсем выгодное дело, потому что они пустуют. Но я думаю, что в ближайшей перспективе это будет выгодный бизнес.

В.Познер: А скажите, такое, еретическое соображение. Расширение Москвы – нельзя ли перевести в новые районы Москвы некоторые учреждения, в том числе и государственные, чтобы там люди работали и таким образом немножко освободить центр? Ведь ненормально, что в центре сосредоточена вся власть. И Сенат, и Дума, и все-все-все, и масса министерств. Вы не предполагали?

С.Собянин: Это предполагает Президент. Помните, он сказал о том, что, все-таки, федеральные органы власти должны переехать на новую территорию? Но дело-то в том, что в центре Москвы сосредоточены не только федеральные органы власти – здесь сосредоточен образовательный центр, здесь десятки университетов, здесь научно-исследовательские институты, здесь, по сути, финансовый центр, здания основных банков, финансовых корпораций, штаб-квартиры и так далее. Здесь не один центр в центре, а целый слоеный пирог из различного рода функционала. Более того, 2/3 доходов торговли – тоже в центре. Все это вместе складывается и дает колоссальный перекос в географии рабочих мест и мест проживания. Поэтому, конечно, для Москвы очень важно с учетом новых территорий не застраивать ее так, как сегодня застраиваются окраины Москвы огромными жилыми небоскребами без единого рабочего места, не усугублять ситуацию, которая сегодня сложилась, а постараться как можно больше вынести новых рабочих мест на новую территорию, создавать новые кластеры — и научные, и образовательные, и финансовые, и правительственные. Это единственное спасение для Москвы, чтобы она более гармонично развивалась, а не то, что сегодня происходит, когда моноцентрично в одном центре сконцентрированы все рабочие места, а в радиусе 20 километров от него строятся жилые массивы практически без рабочих мест, с каждым разом усугубляя этот транспортный коллапс. Более того, это все находится в одной точке. Нам как минимум надо создать второй центр развития, полицентричную модель развития. Это очень важно для развития города, для его будущего, для его экономики. Потому что сегодня мне задают вопрос: «Сергей Семенович, а вы с этой территорией – там громадные затраты. Не пострадают ли москвичи? Может, у них социальная защита ухудшится, денег меньше будете на развитие Москвы давать?» Как раз наоборот, это проект, который позволит Москве иметь стабильную, развивающуюся экономику, стабильную доходную базу на будущее, на годы вперед. Потому что сегодня, когда это все сжато, становится некомфортно не только простым москвичам, но и бизнесу, и он потихоньку начинает вымываться из Москвы, переезжая в другие города, веси, Подмосковье. Это для Москвы, в которой такой объем накопленных обязательств и в том числе социальных, очень опасный процесс. Да и вообще, собственно, город должен развиваться.

В.Познер: На прошлой неделе у меня гостем программы был первый вице-премьер Игорь Иванович Шувалов, и он говорил о том, что одна из проблем – это то недоверие, тот скепсис, который есть у очень многих людей в стране по отношению к любым решениям власти, и что это, действительно, проблема, потому что нельзя решать проблемы, если люди к этому так относятся. В августе вы сказали: «Мы поставили себе задачу отремонтировать все дороги в Москве, мы эту задачу уже на 80% реализовали и в ближайшие месяц-два завершим работы». Теперь на дворе октябрь, и мы видим на проспектах красивые биллборды, там написано: «Все дороги, требующие ремонта, отремонтированы». Но вы же понимаете, что это не так? Я вам как водитель (я сам за рулем) могу сказать, что есть еще дороги, которые требуют ремонта.

С.Собянин: Покажите.

В.Познер: Хотите – поедем? Потому что такая мелочь, она сразу и играет на скепсис: «Ну вот…» и так далее, да?

С.Собянин: Я сегодня перед перед передачей зашел на Кубок Кремля и, выходя оттуда, молодой человек схватил меня за руку, говорит: «Можно автограф ваш?» — «Пожалуйста». Говорит: «Сергей Семенович, я никому в жизни не говорил спасибо. Вам говорю спасибо за то, что дороги в Москве стали приличными».

В.Познер: Это правда, стали много лучше.

С.Собянин: Но не идеальные, я согласен. Но идеального вообще очень сложно достичь.

В.Познер: Владимир Богоделов –вы знаете, кто это, да? Он вспоминает время, когда вы были губернатором Тюменской области, и он говорит о вас так: «Пресса существовала сама по себе, губернатор…»

С.Собянин: А кто такой?..

В.Познер: А, вы не знаете? Это руководитель тюменского медиа-холдинга.

С.Собянин: Да что вы говорите? Есть такой медиа-холдинг?

В.Познер: Видите, как интересно? Он, значит, прав, очевидно, потому что он говорит, что пресса сама по себе, губернатор сам по себе. «Никакой реакции на наши публикации. Собянин просто ушел от общения с прессой». Это вообще у вас такой принцип? «Ну ее, прессу – пускай пишет и говорит, что хочет. Бог с ними – я буду делать свое дело».

С.Собянин: Для меня это откровение вообще, Владимир Владимирович. Потому что столько, сколько я общался с прессой в Тюмени, это было на порядок больше, чем последние 5 лет в Москве. И если вы посмотрите по рейтингам губернаторов, перед тем как приезжать в Москву, у меня рейтинг был самый высокий в стране. Это невозможно достичь, не общаясь с прессой.

В.Познер: Значит, человек говорит неправду. Что ж тут делать? А вообще иногда СМИ врут.

С.Собянин: Они могут… Не врут – ошибаются.

В.Познер: Да. Вы политкорректны, а я-то — нет. Очень интересную историю, смешную историю я прочитал. Маргарита Лукьянова, рассказ такой. Вы говорили: «Когда учился классе в десятом, у нас забеременела комсорг, и надо было заменить ее человеком, который наверняка не забеременеет. В результате я стал заниматься государственными делами».

С.Собянин: Тоже не дословно, но примерно так.

В.Познер: Смотрите, если бы не забеременела комсорг, вы бы куда пошли-то? Все равно пришли бы в это? Мне просто любопытно. Случай ведь.

С.Собянин: Владимир Владимирович, наверное, шила в мешке не утаишь, рано или поздно активная жизненная позиция дала бы о себе знать. Но, действительно, первым толчком было, первой моей общественной работой – это должность комсорга в десятом классе.

В.Познер: Да, это вообще поразительная вещь. Вы не пьете?

С.Собянин: Чуть-чуть, да.

В.Познер: Не курите?

С.Собянин: Нет. Но курил.

В.Познер: Курили. Когда бросили?

С.Собянин: Лет в 30 с небольшим. Я почувствовал, что я от курения устаю больше, чем от работы, и сказал себе: «Нет».

В.Познер: Вам было лет 30 с небольшим. А сейчас вам сколько?

С.Собянин: А сейчас – 50 с небольшим.

В.Познер: Понятно. Значит, 20 лет как не курите. Было где-то написано, что на разных приемах бывало так, что была для вас особая бутылка водки, в которой не было водки, а была вода.

С.Собянин: Это обычный приемчик всех начальников, которые хотят пить до дна со всеми, но желания особого нет. Приемов много, а ты один.

В.Познер: Это верно — говорить, что вы не либерал?

С.Собянин: Смотря что вкладывать в это слово. На самом деле, на моем счету очень много либеральных реформ. Но в обыденном понимании я – не либерал, я на работе не либеральничаю. Я считаю, что государственный служащий должен быть как солдат – он должен исполнять. Конечно, есть еще и штаб, который должен обсуждать. Могут быть разные мнения. После того, когда решение принято, все должны его четко и неукоснительно исполнять. Иначе ничего не получится.

В.Познер: Как понимать вашу фразу «Я не считаю, что журналист может быть свободным по определению, и пресса у нас не может быть свободной»?

С.Собянин: Вообще абсолютной свободы не бывает. И журналисты, и мы… Мы связаны и своей ментальностью, и своими профессиональными обязанностями, редакторской политикой, если это касается журналиста, своими пристрастиями… Абсолютно объективным быть невозможно.

В.Познер: Тогда я позволю задать более прямой вопрос. Вы считаете, что СМИ должны зависеть от власти в какой-то хотя бы степени?

С.Собянин: Я думаю, нет. Самое главное, что должны делать СМИ, – на мой взгляд, они должны быть максимально объективными. Они не должны быть ни за власть, ни против власти. Если пресса против власти, это уже политика. Но мне кажется, что журналистская работа должна быть объективной, она должна показывать реально, что делает власть, какие есть возражения, какие есть аргументы. Но это максимально, все-таки, должно быть профессионально и сбалансированно. Мне так удобней, на самом деле, и я считаю, что это лучше для читателя. Они должны понимать. Для зрителя, для читателя. Это, все-таки, должна быть наиболее полная профессиональная информация для того, чтобы он ориентировался, что происходит в городе, в жизни, в стране.

В.Познер: Говоря о Москве, вы сказали так: «По уровню благоустройства, по уровню комфортности, на мой взгляд, Москва не так сильно, не принципиально отстает от других городов». Ключевые слова здесь, конечно, «на мой взгляд», потому что на тот же взгляд иностранных рейтинговых агентств, Москва занимает семидесятое место в рейтинге качества жизни среди восьмидесяти крупнейших мегаполисов мира. Кстати, об этом говорила Марина Оглоблина, которая является главой Департамента экономической политики в вашем правительстве. Она сказала так: «Москва является городом, удобным для работы и бизнеса, но имеет большие проблемы для жизни». Так?

С.Собянин: Что касается рейтингов, Владимир Владимирович, я смотрел разные рейтинги, когда мы изучали рейтинги финансовых центров. И убедился в удивительной вещи. Каждый город формирует для себя группу экспертов, которые определяют его рейтинг: в Нью-Йорке – своя группа экспертов, в Токио – своя, в Берлине – своя, в Лондоне – своя. У нас нет такой группы экспертов, и мы на последнем месте. Но если вы приедете сами в город, посмотрите, как организована жизнь, причем не только в центре города, но на окраинах… Окраины Москвы принципиально не отличаются от центра. Это вообще удивительный феномен, потому что в большинстве городов есть районы, в том же Нью-Йорке, куда просто невозможно зайти. В Москве такого нет. И сегодняшняя наша программа, которую мы реализуем, мы стараемся сделать, чтобы любой двор в Москве — в Северном округе, в Южном округе, в Восточном, Центральном — выглядел максимально комфортно. Мы не делаем никакого различия в этом плане.

В.Познер: Я процитировал Марину Оглоблину, которая входит в ваше правительство. Вы допускаете такой плюрализм, когда кто-то, работающий у вас, высказывает мнение, возможно, не совпадающее с вашим?

С.Собянин: Она ничего плохого не сказала – в принципе, я согласен.

В.Познер: Нет, я вообще. То есть вы допускаете это, да?

С.Собянин: В общении, в обсуждении – да. А нет – когда идет исполнение.

В.Познер: Ясно. Хорошо. Что я хотел еще вас спросить? Я не знаю, в курсе ли вы, в Париже ввели систему сначала Велолиб, когда кругом станции велосипедов и можно карточкой взять велосипед, поехать и оставить его на другом месте и, таким образом, не ездить на машине. Сейчас они ввели систему Автолиб, где автомобили, одинаковые все, принадлежащие городу, паркуются у специальных стоянок, вы карточкой можете взять, поехать куда-то на другую стоянку и оставить. Таким образом сильно разгружается город. Вам такая идея не нравится?

С.Собянин: Очень нравится. Я знаю об этой системе, она мне очень нравится. Несмотря на то, что Москва – северный город, но на самом деле, во многих северных городах велосипедный транспорт играет серьезную роль, и он с каждым годом набирает и набирает обороты. В Москве какая проблема? У нас настолько мало дорожное уличное пространство, что внедрять туда даже велосипедные дорожки — крайне тяжело. Мы попытались сделать это в МГУ, сначала проложили по дороге. Вынуждены были убрать, потому что невозможно. Транспорт, автомобили, которые не очень-то уступают дорогу велосипедистам… Вынуждены были проложить ее по газону в основной части. Вынуждены, но сделали. Сегодня мне принесли практически по всем округам Москвы концепт прокладки велосипедных трасс, и мы сегодня начали детально прорабатывать по каждой магистрали. Более того, сейчас в Москве сформирована программа реконструкции 16 основных магистралей, и в них во всех будут предусмотрены велосипедные дорожки. Это большая программа…

В.Познер: Стоянки для велосипедов тоже?

С.Собянин: Естественно. Если дорожки, то и стоянки. И, конечно, они должны привязываться к большим торговым центрам, к транспортно-пересадочным узлам, к железнодорожным платформам и так далее. Но это не простая работа в условиях Москвы. Поэтому здесь, конечно, надо делать осторожно, но, тем не менее, последовательно.

В.Познер: Прежде чем уступить место моему другу Марселю Прусту, я вам задам последний вопрос. Нравится вам или не нравится, но в течение последнего года не могли вас не сравнивать вольно-невольно с вашим предшественником. И, наверное, не всегда ужасно комплиментарно. По-всякому. Есть понятия, говорят «лужковское это», «лужковское то» как положительно, так отрицательно: лужковские пособия, лужковские небоскребы. Вы бы как хотели когда-нибудь, не после первого года, но когда-нибудь, чтобы говорили «собяниновское это», «собяниновское то». Что вам приходит в голову?

С.Собянин: Это непростой вопрос. Одним словом сложно ответить. Но для меня важно изменить было идеологию развития города во всем – не в одном, не только велосипедные дорожки, не только во дворе, не только в больнице, поликлинике или в транспорте. Идеология в целом города, город должен повернуться лицом к людям во всем. Если мы берем медицину, главный должен быть пациент, а не врач и не руководитель здравоохранения. В школе должен быть ученик. Если дорога, то там в первую очередь это приоритет для общественного транспорта, для пассажира, для автобуса. И так далее, и так далее. Если мы говорим о градостроительной политике, то главным должен быть не сверхдоход девелопера, который задумал в центре города забабахать 50-этажный небоскреб, а жители, которые окружают этот район, и они не хотят, чтобы это огромное здание появилось. И если мы во все сферы жизни будем внедрять эту идеологию, чтобы мы видели в первую очередь не бизнес, не финансы, не сверхдоходы, а человека, на самом деле, в конечном итоге и для бизнеса будет комфортнее, и для экономики будет комфортнее. Город, комфортный для жизни, комфортен и для бизнеса, и для развития финансового центра. И если мне удастся последовательно, год из года проводить эту идеологию, я буду считать это успехом.

В.Познер: Марсель Пруст хотел бы задать вам 10 вопросов, на которые требуются короткие ответы. Какое качество вы более всего цените в мужчине?

С.Собянин: Нацеленность на конечный результат.

В.Познер: А в женщине?

С.Собянин: А в женщине это — доброта.

В.Познер: Кого или что вы любите больше всего?

С.Собянин: Наверное, жизнь.

В.Познер: Каким бы талантом вы хотели бы больше всего обладать?

С.Собянин: Провидением.

В.Познер: Что вы считаете своим главным достижением?

С.Собянин: Главным достижением то, что я есть такой, какой есть.

В.Познер: Если бы вы после смерти могли бы вернуться кем-то или чем-то другим, что бы это было?

С.Собянин: Честно говоря, я над этим вопросом много думал и думал: «А, может, изменить жизнь?» Но каждый раз приходил к выводу о том, что человек не может изменить свою жизнь, потому что он такой, какой есть – у него такой характер. Поэтому вряд ли мне это удалось бы сделать.

В.Познер: Какое ваше любимое занятие?

С.Собянин: Работа.

В.Познер: А ваша главная черта, как вы ее определяете?

С.Собянин: Наверное, совестливость.

В.Познер: У вас есть литературный герой?

С.Собянин: Сейчас – нет.

В.Познер: Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?

С.Собянин: Вряд ли бы попросил прощения. Я бы ему сказал спасибо, что он дал мне жизнь и дал возможность ее прожить полноценно.

В.Познер: Это был мэр Москвы Сергей Семенович Собянин. Спасибо большое.

С.Собянин: Спасибо.

Интервью 2011 года