– Владимир Владимирович, я знаю, что вы очень любите читать книги; благодаря вам я снова начала перечитывать русскую литературу. И такой вопрос: как вы читаете книги? Потому что некоторые люди могут очень быстро прочитать, кто-то закладки ставит, кто-то выписывает цитаты, а как вы читаете книги, что вы для себя подчеркиваете?
– Я терпеть не могу людей, которые подчеркивают в книге, а еще страницы загибают – это ужас какой-то. Я очень люблю книги и так с ними обращаться не могу.
Я читаю медленно, я очень люблю слог, я обращаю внимание на то, как написано, какой язык. Русский язык такой красивый, такой выразительный и на нем так плохо сейчас говорят. Ужасно жалко.
Сейчас я читаю несколько книг одновременно, что делать не следует, но просто я завяз в нескольких книгах.
Причем, вы знаете, люди зачастую говорят о книгах, которые никогда не читали. Сейчас я, например, читаю Коран – и вы знаете, необыкновенно интересно. Но я еще только читаю, поэтому пока никаких выводов не сделал, однако разговоры о том, что там сказано «неверного надо убить» и так далее, – я пока не нашел этого.
– Вы человек неверующий. Что на вас оказало самое большее влияние: Ветхий завет, Новый завет, Евангелие? Где вы больше всего почерпнули мудрости, из какой книги?
– Я крещеный католик, меня мама крестила в Соборе Парижской богоматери. Где-то уже к одиннадцати-двенадцати годам я очень интересовался религией и пытался понять, как это, и начал читать и читал очень много. И конечно же наша цивилизация, я говорю сейчас о европейской цивилизации, а Россия – это безусловно Европа, – на нас христианство оказало огромное влияние, и наше представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, это же абсолютно все те вещи, уже давно там сказанные.
Вообще понять нашу историю, кто мы и откуда мы, не зная Библии – невозможно. Это основа, в значительной степени, нашего цивилизационного развития. Признавая это, я в то же время не верю в существование бога. Одно другому не мешает.
– А во что вы верите, если не верите в бога?
– Вы напомнили мне пьесу Мольера «Дон Жуан», где Лепорелло спрашивает Дон Жуана: «А во что вы веруете?», на что Дон Жуан ему отвечает: «Я верю в то, что два и два – четыре». Так вот, примерно в это я верю. То есть я должен сам пощупать, увидеть, понюхать, попробовать и сказать «да». К тому же журналист – это профессия, которая требует от человека недоверия, поэтому мы такие противные в принципе.