В день, когда умер Михаил Жванецкий, мне оборвали телефон. Не друзья, которые хотели выразить соболезнования, потому что мы очень любили друг друга, а всякого рода новостные порталы и прочее.
Было не меньше двадцати таких звонков. И я поначалу пытался объяснить, что не надо по этому поводу звонить, вы что, хотите, чтобы я в эфире раскрывал свои чувства и переживания, чтобы все это комментировали, что это бестактно с их стороны. Но потом я понял, что говорить о такте не приходится, и я даже стал довольно грубоватым, начал говорить, что они шакалы и прочее.
Потом я получил письмо по электронной почте от одного моего приятеля, который сказал: «Может быть, ты все-таки в эфире скажешь по поводу Михал Михалыча?». Я ему ответил: «Да, скажу». И я даже не знаю, что говорить.
Я могу сказать, что нам повезло, что мы жили во время Жванецкого, что мы могли его видеть, слушать и слышать. В этом смысле нам очень повезло.
Я мог бы сказать, что Миша Михалыч, я его так звал, потому что он меня звал Володя Владимирович, что он был гением и что мы часто не замечаем гениев, пока они живы, а уже потом, когда они уходят, – мы отдаем себе в этом отчет. Он был таким же гением, на мой взгляд, как Гоголь или Салтыков-Щедрин или Зощенко.
Еще я сказал бы, что он сделал для России не меньше, чем кто-либо. Вообще, власть его не очень любила, что правильно: сатириков власть никогда не любит. Особых орденов у него не было, скажем, ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени, а ведь его заслуги перед Отечеством первейшей степени. Такого ордена у него не было, но это не беда.
Ну что я еще могу сказать? Да ничего, наверное. Я просто хотел бы прочитать одну совсем маленькую его мудрость, которую я обожаю. Она звучит так:
«А вы пробовали когда-нибудь зашвырнуть комара? Далеко-далеко. Он не летит. То есть он летит – но сам по себе и плюет на вас. Поэтому надо быть легким и независимым»
Удачи вам.
