– Владимир Владимирович, вокруг происходит то, что называется коронавирус. Я хотел бы вас спросить, как вы для себя лично переживаете, ощущаете то, что с нами происходит? И в мировом масштабе, потому что действительно видно, что как-то все затрещало по швам в этом мире и этот коронавирус стал каким-то триггером для того, чтобы все пришло в движение. Вот лично для вас и что вы видите вокруг в связи с пандемией?
– Ну лично я довольно спокойно это переживаю, поскольку я в основном работаю дома, я только один раз в неделю езжу в Останкино на программу, поэтому вот этого ощущения, что вдруг резко меняется мой образ жизни, – такого не было. Я был дома первые три месяца, когда надо было по домам сидеть, и в общем, самое неприятное для меня было, что мы не могли видеться с нашими друзьями в Москве. Вот это было неприятно. Мы очень общительные, у нас есть довольно узкий, но очень близкий круг друзей, с которыми мы очень любим посидеть, поужинать, поболтать. Вот этого не хватало.
Что касается моей семьи, которая в основном живет в Берлине, очень давно, то это, конечно, свербит и сегодня. Я никак не могу попасть в Берлин, несмотря ни на какие паспорта, вернее, могу попасть, но должен четырнадцать дней быть в изоляции, что нереально. И это меня достает.
Судить о том, что происходит в мире, мне немножко трудно, но меня поражает уровень слухов, теорий заговоров, количество людей, которые говорят, что никакого коронавируса нет, пока, правда, сами не заболевают и некоторые умирают, тогда, оказывается, как ни говори, а вот есть.
Вот это нежелание носить маски, нежелание защищать других, потому что маска на самом деле защищает от тебя других. В Японии, например, без всякого коронавируса очень многие ходят в масках. И я думал поначалу, что, может, у них плохая экология, потом стал интересоваться – и мне сказали, что они защищают других от себя. Ну это, конечно, японский взгляд на вещи, там все по-другому.
Скоро, я надеюсь, выйдет наш фильм, и я вас уверяю, что это будет бомба, в том смысле, что ну настолько они не похожи, поразительная вещь.
Из интервью с обозревателем Александром Мельманом (21.10.20)