Возможно, вы знаете, что я играю в теннис – три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу, в Лужниках. К зданию этому можно подъехать на машине, но стоять там нельзя, потому что если машина будет стоять, то там не пройти. Поэтому есть такая специальная табличка, на которой написано «Стоянка запрещена».
Примерно две недели тому назад после игры я выхожу – стоит машина. Я подошел к водителю и говорю: «Почему вы тут стоите? Там же написано, что стоять нельзя», он как-то так виновато улыбается и отвечает: «Да я жду шефа», я спрашиваю: «А что, ваш шеф не может пройти сто метров до стоянки, где все остальные стоят?», он выходит из машины и смущенно говорит: «Ну, Владимир Владимирович, у нас так в России…». Я ему говорю: «Ну ладно, передайте своему шефу от меня горячий привет».
И знаете, с тех пор я почему-то об этом часто думаю. Я думаю так, что если бы он сказал: «Я жду барина», то тоже было бы абсолютно понятно.
Прошло 78 лет советской власти и еще 30 лет, скажем так, капитализма, а вот это внутреннее ощущение некоторого преклонения перед начальством никуда не уходит.
В разных странах, в которых я жил и о которых я кое-что знаю, к людям обращаются совершенно определенным образом. В Англии, в Америке – мистер и миссис, во Франции – мадам и месье, В Германии – гер и фрау. А у нас как-то вот не получается, потому что сказать «господин и госпожа» что-то язык не поворачивается, «товарищ» – ну не каждый тебе товарищ.
Хотелось бы, чтобы нашли какое-то обращение, с одной стороны. С другой стороны, меня удивляет, что ведь никто не подойдет к этой машине, у нас как-то этого не делают, и не скажут «почему вы тут стоите?». А вот в тех странах, во многих, не только подойдут, но и вызовут полицию.
В общем, мне хочется дождаться того дня, когда вот этого внутреннего ощущения «Я барина жду» – не будет у людей. Я вряд ли доживу до этого дня, но надеюсь, что вы – доживете.
Удачи вам.