В.Познер: В эфире программа “Познер” и гость программы сегодня, лидер партии ЛДПР Владимир Вольфович Жириновский. Здравствуйте.
В.Жириновский: Добрый вечер.
В.Познер: Добрый вечер. Владимир Вольфович, в начале программы у нас всегда бывают вопросы от наших зрителей. Они присылают на сайт, зная, кто у нас будет. Но я хочу один вопрос задать вначале, просто чистое любопытство. Когда вы меняли свою фамилию с Эйдельштейна на Жириновского, вы хотели также и отчество менять? Это мне, действительно, интересно.
В.Жириновский: Я с самого начала был записан по фамилии мамы – Жириновский. Детский сад, домоуправление и так далее. Потому что она сама не стала менять. В брак они вступили, но некогда, после войны не до этого. И потом, чтобы не было проблем, она осталась со своей фамилией и меня везде вела. Естественно, при совершеннолетии вы можете поменять фамилию, имя, отчество, все что угодно. И это было сделано. Это было чисто формально. Это было в ЗАГСе.
В.Познер: То есть вы так, как были Жириновским, так и остались.
В.Жириновский: Так был в школе 11 лет, в детском саду, везде.
В.Познер: А Вольфович вы и оставались тоже?
В.Жириновский: Я тоже, меня это смущало. Потому что, все-таки, как-то люди… нерусское, понимаете? Вот, доказывай, а почему это такое. Это тоже я, в принципе, просил. Но, слава богу, что не сделали.
В.Познер: А вы хотели поменять?
В.Жириновский: Ну, у меня была такая мысль, эстетически что ли.
В.Познер: А на какое? Что вам хотелось?
В.Жириновский: Как ее дети от первого брака – Андреевичи. У нее первый муж – Андрей Васильевич. Но потом я… Сейчас я рад. Представляете, всю жизнь носить имя чужого человека? С какой стати? Фамилию всегда я могу сказать – фамилия мамы, все. Фамилию дедушки можем брать. Но отчество – это только может быть отца. Это же отчество, отец, отчество. Поэтому в этом смысле я даже рад, что я остался по отчеству отца.
В.Познер: Ну и потом, конечно, Владимир Андреевич – это совсем не то, что Владимир Вольфович, согласитесь.
В.Жириновский: Да. Тем более, Геннадий Андреевич есть.
В.Познер: Есть такой, да. Хорошо, вопросы с сайта. Сергей Сергеевич Шадрин: “Вы позиционируете себя как независимый и оппозиционный политик. Тем не менее, за последние 10 лет действующая власть с завидной регулярностью отмечала вашу законотворческую деятельность высокими государственными наградами. В 2000 году было присвоено звание заслуженного юриста России, в 2006 году орден “За заслуги перед Отечеством” четвертой степени, в 2008 году “Орден почета”, в 2009 году Почетная грамота Президента России. Для сравнения, лидер более крупной думской фракции, вот тот же Геннадий Андреевич, имеющий не меньший стаж, чем вы, не имеет от действующей власти никаких регалий. Как вы понимаете то, что вас награждают?”
В.Жириновский: Объясняю. Награждаются почти все депутаты или министры, или губернаторы, независимо от политических взглядов и партийной принадлежности, за тот труд, который они делают. У нас как у депутатов, ведь, нет брака – не горят дома, допустим, не умирают люди. У врачей, если больные умирают, как тут награждать? То есть в этом смысле за общий труд. Вот, допустим, к 2000 году это уже было, ну, лет 10.. Посмотрите, Конституция – мы же по ней живем? По ней живем, действующая Конституция. Но мы – единственная партия, которая настаивала на принятии, потому что иначе – хаос. Конституции нет, тогда и выборы были бесполезны. То есть в этом плане – за общий вклад.
В.Познер: Правильно ли я понимаю вас так, что вас награждали, в общем, за ваш труд?
В.Жириновский: За труд как юриста. Мы же приняли тысячи законов, по которым страна живет. В этом смысле работа делается и будет продолжаться делаться, и это уже не имеет значения партийная принадлежность, симпатии и так далее.
В.Познер: Наум Соломонович Корж спрашивает: “Вы, будучи наполовину евреем, постоянно говорите о своей нелюбви к этому народу. Когда бываете в Израиле, у вас эта нелюбовь проходит хоть немного? Или вы там тоже мучаетесь?”
В.Жириновский: Значит, не было никакой нелюбви. Был период, когда у нас была, можно сказать, легкая пропаганда антисемитизма – годы с 1989 по 1995.
В.Познер: Вы в этом участвовали?
В.Жириновский: Я не участвовал. Просто это висело в воздухе. Статьи выходили, где-то там что-то говорилось, сравнения проводили: из кого состояло первое правительство Ленина, первое правительство Ельцина. То есть мы никогда не участвовали. Никогда в программе партии ничего близко не было антисемитизму. Я другое скажу. Единственный парламент в мире… Вот почему этот товарищ этого не замечает? Это, ведь, где-то проходило и в интернете есть. Я сказал в зале заседаний о том, что евреи – самый талантливый в мире народ. Я это сказал. Никто в мире не говорил это никогда.
В.Познер: Владимир Вольфович, вы – автор книги “Иван, запахни душу!” Но там же очень много…
В.Жириновский: Тот раздел совершенно, так сказать, подготовлен аналитиками, случайно вышел в первом издании, во всех последующих выбран начисто – 100%.
В.Познер: Как это “случайно”?
В.Жириновский: Ну, я не все читал. Я не мог прочитать, что они это добавили.
В.Познер: То есть они засунули без вашего ведома?
В.Жириновский: Ну, конечно! Я же дал свои мысли, свои мысли. Они там добавляют статистику, еще разделы какие-то, характеристики. Это он взял у Маркузе… Нет, итальянский.
В.Познер: У Маркузе не может быть. Маркузе – сам, ведь, еврей.
В.Жириновский: Не Маркузе. Итальянский социолог, который писал про, как бы…
В.Познер: Короче говоря, к вам это не имеет отношения?
В.Жириновский: Никакого отношения. Никогда не имело и полностью это отрицаю. В Израиль выезжал по приглашению политической партии одной. И все.
В.Познер: Иван Андреевич Харченко: “Чем бы вы хотели заниматься, когда уйдете на пенсию? И, кстати, как вы относитесь к предложениям министра финансов и Пенсионного фонда об увеличении пенсионного возраста?”
В.Жириновский: Учитывая, допустим, работу юриста – с людьми связана вся работа юриста, хоть юрисконсульт, хоть адвокат, хоть прокурор, судья – и, вот, последние 20 лет вообще только с людьми. Избиратели, поездки, встречи. То, конечно, ближе всего мне преподавательская работа. Я бы хотел помогать молодежи быстрее понять, что происходило, что происходит. Учить их говорить, смело говорить.
В.Познер: Владимир Вольфович, вы на пенсии, вы не работаете. Чем вы будете заниматься?
В.Жириновский: Нет, но если я могу. Я смогу уйти. Мы создали вуз, свой вуз, Институт мировых цивилизаций. Я там могу преподавать. Потом я сегодня штатный профессор Московского университета.
В.Познер: То есть отдыхать вы не будете?
В.Жириновский: Ну, конечно. А как отдыхать? Я же не буду работать каждый день. Если я совсем от всего отойду, я буду два раза в неделю приходить, читать лекции.
В.Познер: Так, а повышение пенсионного возраста?
В.Жириновский: Это произойдет. Это не наша позиция, не ЛДПР. Но я хочу сказать честно, что это произойдет, как и во всем мире. Почему? Жить стали хорошо – не мы, в Европе – пенсионеров все больше и больше. Молодежи, наоборот, все меньше и меньше. Люди устали рожать. Тяжело, все-таки, семья, один ребенок. А так, чтобы два-три… Перекос происходит. Пенсионеров много, а работающих мало. Люди не понимают, что пенсия зависит от работающих.
В.Познер: Вы будете голосовать за это?
В.Жириновский: Мы будем против повышения возраста на пенсию. Наоборот, мы предлагаем понизить – 50 для женщин, 55 для мужчин. Но правительство, президент, все остальные в 2012 году, в 2013 году повысят. Но это не отразится на всех сразу. Это будет вразбивку. Например, кому будет в 2012 году 60, он уйдет через полгода на пенсию. Это не будет такого, что вперед.
В.Познер: Другими словами, вам ясно, что это необходимо, но вы против?
В.Жириновский: Это необходимо во всем мире.
В.Познер: Понятно. Эльдар Ахмедшин: “Вы собираетесь участвовать в следующих выборах президента?”
В.Жириновский: Любая партия должна, если она партия. И я уже четырежды был кандидатом в президенты, пять раз шел во главе списка партийного в Госдуму. Обязательно!
В.Познер: Будете.
В.Жириновский: Иначе просто партии не должно быть. Понимаете? Как хирургу сказать: “Вы будете делать операцию?” – “Нет, я воздержусь. Приедет другой”.
В.Познер: Вы на что рассчитываете? Просто обозначить свою позицию?
В.Жириновский: Нет. По идее, и рассчитывать нужно на победу всегда. Ну, я же был третьим первый раз в 1991 году, сразу третьим был. И уже за ЛДПР голосовало 13 миллионов. Это приличная цифра. И потом: сейчас есть, допустим, два кремлевских кандидата – все это знают. Но третий-то я иду. Кто мешает третьему стать вторым, а, может быть, даже и первым? То есть я это смело говорю, я не виляю хвостом. Буду участвовать и ставка – на победу. К сожалению, ситуация не улучшается в нашей стране. Она может ухудшиться вследствие засухи, других вопросов, урожай, там, пожары. Поэтому у народа-то будет созревать впечатление, все-таки, больше за оппозицию голосовать.
В.Познер: Хорошо. Ольга Григорьева: “Вы – известный скандалист, – пишет она, – очень часто ведете себя с оппонентами довольно агрессивно. Машете руками, грозите судами и тому подобное. Но очень часто в самый острый момент подзываете свою охрану – так было с Надеждиным, Гоцей и многими другими. Скажите, а если бы у вас не было охраны из таких огромных и исполнительных молодцов, вы были бы таким же дерзким и бесстрашным?”
В.Жириновский: Значит, всю свою жизнь я обычный тихий спокойный человек. Никогда не был причиной каких-то обострений. Просто, вот, некоторые люди, да большинство – они не понимают, что встречаются политические противники, эти люди ненавидят друг друга, они мечтают о гибели этих людей, этих партий, их идей. Это, ведь, на войне – там виден враг. Но там же стреляют, чтобы убить. Здесь пытаются убить словом. Вот у нас с вами диалог, все – что бы вы мне ни задали, я отвечу, и я ушел. А там идет борьба нескольких партий. Поэтому это отдельный случай. За 20 лет, если я работал, допустим, 10 тысяч часов, то на эти интриги ушел всего один час по совокупности – там две минуты, там две минуты. Но 9999 часов-то – тихая спокойная работа. Но она очень напряженная. Она постоянно в состоянии стресса. Потому что мы идем, как бы, в бой. Это бой. Но он словесный. Но, бывает, слово убивает человека больше.
В.Познер: Вы никогда не смотрели в интернете всякого рода видео ваших боев, как вы их называете? Я имею в виду отдельные ролики, где показывают, где вы там с кем схлестнулись, кого за волосы потаскали, с кем еще чего-то? Этого же много.
В.Жириновский: Так нет. Это же одно и то же. Потому что это повторяют одно и то же. Этого ничего нет, чтобы это было каждый год. Вот, пять лет – вообще тишина в Думе. Пять лет прошло – вообще ничего не было, ни разу ни одного инцидента. Потому что ушли те, кто их провоцировал. Это тоже имеет значение. Взрослеет парламент, взрослеют избиратели. Но, повторяю, я не был никогда инициатором. Всегда это провоцировалось кем-то. Только лишь так.
В.Познер: “Владимир Вольфович, – пишет Олег Никулин, – вам когда-нибудь бывало стыдно за то, что вы сделали или не сделали?”
В.Жириновский: Вы знаете, в плане в общественном мы делали очень много. И я делал много. Тут мне не за что стыдиться, потому что… Может быть, надо было жестче выступать против Ельцина? Но и так он уже умер, ему и так стало стыдно. Я его жестко критиковал. И когда встал вопрос о вхождении в правительства, он от меня так это, как бы брезгливо…
В.Познер: То есть ответа у вас нет, короче говоря?
В.Жириновский: Нет. Потому что не было такого варианта, чтобы я что-то сделал и стало хуже. Не было такого.
В.Познер: Ясно. Максим Анатольевич Кальчев: “Уважаемый Владимир Вольфович, какую роль вы играете на политической арене России?” Как вы считаете, какую вы роль играете?
В.Жириновский: Это роль положительная. Почему? Мы заняли ту нишу, на которую не претендовала ни одна другая партия. Это люди тоже бедные, но они при советской власти отвергали коммунизм, потому что они стали бедными при советской власти. Это не интеллигенция, в общем-то. Это, в основном, люди простые. Это люди с патриотическим настроем. Все-таки, в основном, это русские. И я вопрос поднял этот, потому что я сам приехал из Казахстана, я жил в Грузии. То есть мы… Так совпало удачно, вот эта идеология бедных, обозленных, лишенных Родины, переселенцев, разделенный народ – в нашей партии это зазвучало. И сегодня ни одна другая партия об этом не говорит. Была последняя встреча с Президентом, я опять поднял вопрос. Статья 282 в УК Российской Федерации – по ней сажают только русских. Она тоже вызывает, все-таки, неодобрение у русского населения. Я это перед Путиным ставил, вот сейчас перед Президентом действующим, Дмитрием Анатольевичем. В Госдуме выходил прямо с проектом закона. То есть вот это нужно оценивать – что мы делали, но не получилось.
В.Познер: А я не понял: почему сажают только русских?
В.Жириновский: Потому что там разные основания по разжиганию. Рознь социальная, национальная, религиозная, в том числе даже по происхождению. То есть вы скажете “Сибиряки” пренебрежительно, вот, уже можно идти в суд и говорить: “Вот, разжигает рознь между людьми в соответствии с их происхождением, местом рождения и так далее, и так далее”. Она похожа на статью “Антисоветская пропаганда” 58 в УК РСФСР. Она опасна. По этой статье любое замечание можно расценить… Вот: “Ах, эти олигархи! Как они надоели. Голову бы им оторвать!” Вы разжигаете социальную рознь, все. “А эта питерская команда! Сколько можно здесь сидеть?” Вот, все, вы разжигаете рознь в отношении чиновников, приехавших из Питера. То есть она всеобъемлющая. Любую фразу можно повернуть – эта статья заработала.
В.Познер: Ее надо отменить?
В.Жириновский: А есть другие статьи, где уже есть подобные составы. А она комплексно собрала, и она мешает. Вот мы требовали ее отмены.
В.Познер: Последний вопрос с нашего сайта. Александр Васильевич Войников: “Какое у вас отношение к Лукашенко?”
В.Жириновский: Вы знаете, первое время были симпатии. Я приезжал, с ним встречался. Он мне откровенно сказал… По-моему, даже “Володя” назвал или “Владимир Вольфович”, даже не помню. Он говорит: “Я вас не понимаю. Что вы хотите? Если СССР – давайте, скажите, я буду работать в направлении того, что воссоздаем СССР. Если как Евросоюз – давайте так. Если входить в состав России – хорошо. Но скажите!” То есть в этом смысле он, может быть, прав. Мы никогда ему не говорили, какова конечная цель наших братских, союзных отношений – неважно каких. Вот это его немножко раздражало, может быть. Но с другой стороны, я в одном считаю его неправым. Во-первых, демократия. Я иду по Минску – все хорошо, чисто, магазины, цены, все отлично. Но я смотрю на ребят – грустные глаза. Я это не мог ему сказать, чтобы не было неприятно. Но я же специально походил по городу: у ребят грустные глаза, у белорусов. Значит, демократия не та. Все-таки, зажимают, страх. Там убивают политических противников, пресса. Но самый еще фактор, который я уже узнал позже, буквально года два назад, что все его успехи – это помощь России. Каждый год почти 5 миллиардов долларов. То есть минимум 50 миллиардов мы ему просто подарили. Именно за братскую нашу дружбу, чтобы у него все было хорошо. Но так нельзя. Он хвалится тем, что мы ему… Давайте нам дадут деньги такие же, 500 миллиардов, может, в 10 раз больше чем у них, даже в 15. То есть нам тогда должны дать где-то 700 миллиардов долларов. Нам никто не дает. Вот и все. Поэтому в этом плане, конечно, я разочарован.
В.Познер: Владимир Вольфович, я читал, что когда вам был 21 год (1968 год), вы написали письмо Брежневу с какими-то предложениями.
В.Жириновский: Да.
В.Познер: У меня несколько вопросов. Во-первых, как же вы рискнули? Все-таки, времена были невеселые. И во-вторых, что именно вы предлагали?
В.Жириновский: Это был март 1967 года, третий курс, как бы, созревание студента. Первый – еще обкатка, второй… А третий – уже такой вариант. Пятый – уже тоже замолчат, на работу надо там устраиваться. И я один жил, в общежитии, меня некому было останавливать. И как-то у меня появилось такое желание. Я решил написать. Я поставил вопрос о машинах. Ну, надоело мне. Иномарок нет, практически только наши машины и все смотрят: “Ой, иномарка, ой, иномарка!” Ну, почему не выпускать получше машины или разрешить эти иномарки? Я написал этот вопрос. “Ну давайте выпускать, действительно”. Оказывается, уже начали строить. Они мне, дураки даже ответили неправильно, написали: “Владимир Вольфович, уже началось строительство завода в Тольятти. Через 3 года начнется выпуск машины почти как иномарки Fiat”. Говорят: “Нет, возможностей нет, не будем строить”. Хотя уже шло строительство – я просто не знал.
В.Познер: Но ничего, не нагорело вам?
В.Жириновский: Нет, нагорело. Потом я по сельскому хозяйству сказал – что если мы не будем брать ребят с сельской местности, то городские на село не поедут. До сих пор эта проблема. И третий момент – общественный транспорт. Нам дешевле убрать плату за проезд. Сколько касс, сколько билетов, сколько бухгалтеров, сколько контролеров. Как студент, мне эта была близко тема, мы не очень любили брать билеты. Вот, ряд таких, безобидных вопросов. Значит, вызвали меня завотделом вузов МГК КПСС, женщина, поговорили. Ну, ответ такой: “Ваши предложения нереальны, это невозможно”. Ну, по билетам это иностранцев много. Как мы с них возьмем? Нашим-то – понятно, мы создаем привилегию, что они не платят за проезд. Но на заметку взял ректор. Где-то при встрече он сказал там, как бы, вот, “звонили нам, интересовались тобой. Так, мысли твои, как бы, не очень”. И потом в декабре 1967 года на Физфаке митинг, демократия у них и у нас. У них я не знал, какая. А у нас – знал. Я с критикой вышел. Кадровая политика. Я сказал: “Смотрите, у нас участники войны – замечательные люди. Но как только руководящая должность, первый момент – участник войны идет без очереди на эту должность”. Говорю: “Как можно? Ну, ведь, есть люди, которые не участники, но они же лучше разбираются”. Но партийные органы: “Вот, в первую очередь участники войны”. Вот это вот единственное, что могло не понравиться. Меня заносят в черный список, в январе 1968 года не дают характеристику – должен был ехать переводчиком с одной спортивной делегацией в Турцию. Вот, удар такой был. Через полгода сняли этот запрет. Вот такой удар. Так, я в Останкино выступал на вашем канале летом 1967 года.
В.Познер: Я еще на телевидении не работал.
В.Жириновский: Ну, вас не было, но тогда был диктор, как-то на “Ш” фамилия… Шилова, что ли?
В.Познер: Шилова, конечно.
В.Жириновский: Был дискуссионный клуб “Останкино”. Я пришел с бородой так, как студенты любят отпустить. И мне дали слово, я выступил. Для меня 1967 год – это вхождение в начало дискуссий: в марте – письмо Брежневу, летом – к вам в Останкино, в декабре – на Физфак. Но в черном списке оказался. Но меня не считали диссидентом.
В.Познер: Когда вы были в Турции, вас чуть не посадили, обвинив вас в советской пропаганде. Вы подарили значок там с Лениным, и там чуть-чуть вас не посадили.
В.Жириновский: Да.
В.Познер: Потом, вот, по месту вашей работы. Вы работали в международном отделе Советского комитета защиты мира. Было такое?
В.Жириновский: Да. Первое место работы.
В.Познер: Потом работали с иностранными учащимися Высшей школы профсоюзного движения.
В.Жириновский: Да. Полгода, на Лобачевского.
В.Познер: Потом работали в Инюрколлегии.
В.Жириновский: Да. И последнее – издательство.
В.Познер: Скажите, все эти учреждения были, в общем, ну, как сказать, под надзором КГБ, очень внимательно наблюдали. У вас с ними никаких не было связей?
В.Жириновский: Никаких связей не было, даже напротив.
В.Познер: Они не выходили на вас?
В.Жириновский: Никогда. Мне даже обидно было. В наш вуз на пятый-шестой курс приходил представитель КГБ и предлагал работать в органах. Нас было 6 человек, Королев Слава – я до сих пор помню – согласился. Вот, его почему-то пригласили. И мне было обидно, что со мной даже не разговаривают. То есть я был заранее для них ненужный. Может быть, это и отчество нерусское, и я не вступал в КПСС тогда, не получилось у меня. И, возможно, я был в списках: что-то такое говорит, не очень благонадежный. А то, что по работе, допустим, Комитет защиты мира – он не столько с КГБ был связан, сколько с Международным отделом ЦК КПСС. Они курировали. Но это параллельно. Раз иностранный элемент, КГБ. Чисто попал, французский язык. С английским не взяли бы. Но французский не могут найти в Москве – это тяжело было, редкий язык, все-таки. Попал с французским – только лишь поэтому. И потом меня оттуда выжили, по политическим кстати…
В.Познер: Не забыли его, кстати? Говорите?
В.Жириновский: Да. Французский для меня самый любимый. И посол Франции был в восторге.
В.Познер: Хорошо.
В.Жириновский: Потом меня выжили. Где-то надо было найти работу, мне помогли, вот эта школа Профдвижения. Потом помогли в Инюрколлегию. Там, действительно, тоже иностранный элемент. Но там опять французский помог. Им передали все пенсионные дела по Франции, Бельгии. То есть мне помогал дефицит людей, их членов партии.
В.Познер: То есть другими словами, вы не есть продукт сотрудничества с КГБ?
В.Жириновский: Скорее, наоборот. Меня отпихивали, руководящие должности я ни разу не мог занять.
В.Познер: Теперь ваша партия. Она сначала называлась ЛДПСС, то есть Либерально-демократическая партия Советского Союза. Ну а потом, значит, России. Есть немало людей, которые считают, что эта партия искусственно выращена определенными силами, которые хотели увидеть такую партию. Ну, вот, например, есть такой – наверное, вы знаете – эксперт политических технологий, зовут его Алексей Макаркин. Он пишет следующее: “Вначале ЛДПР создавалась по инициативе, конечно, коммунистического руководства СССР. Возникла идея: “Давайте создадим партию, которая была бы за Советский Союз, за стабильность, партию, которая была бы младшим партнером КПСС. Возглавлял бы ее человек из интеллигенции, который бы не был членом КПСС”. И вот так появился Жириновский”. Он прав, Макаркин?
В.Жириновский: Нет. То есть такие параметры могли быть заданы. Но я хотел, когда еще был молодым, вступить в партию. В КПСС не принимали – пытался. Трижды подавал заявление. Не подходит. Все. Критикуют и так далее. И я ходил на все тусовки, и меня заприметили те, кто пытался создавать новые партии. И позвали меня. То есть я б сам не смог создать. Вот, помните Демократический союз, Новодворская? Они раскололись. Она осталась сама первая, а отколовшиеся – у них структуры есть, нет лидера.
В.Познер: Кто позвал-то вас?
В.Жириновский: Богачев – он мне звонил целый год, Владимир Богачев. Он был там. И Убожко там был, и еще там кто-то был. И предлагал мне. Я думал просто вступить, когда будут легальные новые партии. Предлагают руководителем – даже не хотел. И как получилось? Действительно, я не был членом КПСС, и, действительно, именно я… Остальные члены партии были настроены более озлобленно, против советской власти, КГБ, армии. А я в интервью говорил: “Пусть будет Советский Союз. Почему долой СССР? А что будет вместо СССР? Почему долой советскую армию? Почему долой КГБ, когда у КГБ есть специфические задачи просто государственной безопасности? Я понимаю, там у них перекосы, лагеря. Но на данном этапе-то нужна борьба с преступностью”. Вот, чисто совпадение. Почему эта байка пошла гулять? Идет заседание Политбюро, Горбачев ведет. И повестка дня. Ну чего там новые партии? Докладчик – Крючков. Есть хоть одна партия, которая нас проклинает? Там все их проклинали, так сказать, все против-против, долой-долой, скорей. Он говорит: “Есть”. Называет. Крючков! Председатель КГБ. А Собчак сидит тоже, он уже, так сказать, приближенный – не член Политбюро, но приближенный. Отвечал там тоже на какие-то вопросы. И он слышит, Крючков говорит: “Вот такая партия”. И они сделали вывод, что раз докладывает председатель КГБ, значит, КГБ эту партию создал. И хвалит, что только он не критикует КГБ, армию и не требует долой СССР. Ну и, наконец, когда съезд проводить, я пришел в ДК Русакова, завод, они говорят: “Пожалуйста в райком, пусть райком КПСС решит”. Иду туда, они говорят: “КГБ разрешит – мы вам разрешим провести съезд”. Я звоню напрямую. Сокольнический отдел КГБ по Москве. И они разрешили, дали добро по всем инстанциям, потому что уже была команда: “Пускай создают партию”. И речь шла, ведь… В марте 1990 они должны были уже отменить шестую статью.
В.Познер: Но можно ли сказать, что в этом смысле вам оказывали некоторые преференции?
В.Жириновский: Не мешали. Естественно, из всех новых партий только мы молчали в плане того, что не выдвигали лозунг “Долой, долой, долой”. И они это выбрали. Они же следили за всеми партиями. За всеми следили – там десятки и десятки организаций. Только в этом плане. То есть вели себя более умеренно.
В.Познер: Еще один вопрос, который тогда возникал, в конце девяностых, когда говорилось, что в собственности лично у вас 122 квартиры и 227 автомобилей, купленных за наличные. При этом вы уверяли, что это партийная собственность, правда? Почему такая слава в кавычках достается именно ЛДПР? Другие более щепетильные или более изобретательные в своих действиях? Постоянно вокруг вашей партии и вас какой-то такой флер. В чем дело?
В.Жириновский: Объясняю. Они должны зацепиться. Ничего плохого не делаем. И надо ударить по лидеру. Привязать КГБ. Ничего нет, но можно говорить – кто тут докажет сейчас? Теперь по имуществу. Ведь, программу не обсуждают и наши действия, наши успехи на выборах. А, вот, как происходило? Я ищу людей, кто купит нам машины и квартиры. Деньги есть, я могу их как свои использовать. То есть я просил, я был как попрошайка. Но это нормальное дело – найти людей, которые помогут партии. Помогли. Они перевели – я этих денег даже не видел – перевели на завод и там выдали машины. Кому выдавать-то, с регионов вызывать? Чужому дяде? “Иван, приезжай со Смоленска, забирай машину!” Да все разберут, разворуют. Поэтому все оформляли на меня. Потом, когда мы сформировали структуры, все перевели сейчас на партию, сейчас все числится только на ЛДПР. То же самое офисы. Это чисто условно, в то время не на кого было оформлять. Мы боялись, а деньги большие. Вот и все. Чисто такой вариант, как защитить имущество. Потому что моя машина на мне, ее и угнать тяжело. Полиция-милиция будет искать.
В.Познер: Вы помните, что в 2005 году вице-спикер Госдумы Любовь Слиска озвучила сумму, по которой, якобы, вы даете места в своем списке, да? Она не назвала точную сумму и в какой валюте, но, тем не менее, это было так. Я хотел спросить, вы подавали на нее в суд за клевету? Потому что все на вас подают, говорят и так далее, и так далее. Вы как-нибудь ответили? Или же воздержались, и если воздержались, почему?
В.Жириновский: Сейчас у меня 11 исков к разным газетам, гражданам, там, телеканалам.
В.Познер: Я спрашиваю о том, что тогда.
В.Жириновский: Тогда я от нее напрямую это не слышал. Это, опять, в какой-то газете мелькнуло, поэтому это, как бы, немножко мимо меня проскользнуло. Я на Зюганова подал, на Немцова. Потом какие-то события в стране произошли, я говорю: “Слушай, и так тяжело. Теракты, людей хоронят”. Я публично заявил, что я отзываю иски против Зюганова и Немцова, где то же самое было – по поводу того, что, якобы, мы там приплачиваем за какое-то нужное голосование. Никогда никому ничего не приплачиваем.
В.Познер: Нет. Речь шла о том, что для того, чтобы попасть в ваш избирательный список, людям надо платить немалые деньги.
В.Жириновский: Не успеваем на всех подавать. И это осложняет отношения. Мы же в одном помещении работаем, поэтому согласен. Вот сейчас несколько исков, я надеюсь, будет рассмотрено и удовлетворят. Стараемся. Но так много ушатов грязи выливают, что нужна целая группа адвокатов. Понимаете? Это ж тоже стоит денег.
В.Познер: Хорошо. Значит, насчет вашего участия в разных шоу-проектах на ТВ. Вы это делаете с довольно большим удовольствием, такое впечатление. Вам не хотелось никогда быть актером? Вас не тянуло на сцену?
В.Жириновский: Нет. Никогда не тянуло. Все только лишь в одном – что мы, ЛДПР, не имеем наследства, которое получило КПРФ от КПСС. Прозападные партии – у них там есть кураторы на Западе, прокремлевские – есть хозяин и все ресурсы. У нас ничего этого нет. Мы, действительно, та партия, которая чисто сама партийная структура. И у нас мало эфира. Поэтому здесь приходилось соглашаться. Никогда мы не подавали идеи, никогда не просили ничего. Абсолютно. И чтобы компенсировать нехватку политического эфира, приходилось идти на эфир, связанный с какими-то развлекательными программами. Только лишь поэтому. Я в жизни не пел никогда.
В.Познер: Но вы пошли петь.
В.Жириновский: Пошел. Ну, приглашают. Ну что делать? А мне хочется, чтобы меня увидели телезрители. Они же не видят. Годами не видят, понимаете? Очень мало дается. Поэтому чтобы прийти к ним… Они сидят там, новогодний огонек или какое-то мероприятие и они: “Во, смотри, он есть”.
В.Познер: Знаете, почему я еще спрашиваю? Потому что, наблюдая за вами, видно, как иногда вдруг вы заводитесь с полуоборота и переходите на крик и так далее. И я все время – тут я буду вам мстить – вспоминаю Наполеона, который этим занимался очень охотно. Внешне бешенство, крик и так далее, а внутри абсолютный холод и спокойствие. Это некая такая игра, которая ему нужна была. Вот, скажите так, откровенно: у вас это примерно то же самое, наверное? Нет?
В.Жириновский: Нет. Причина моих успехов – ну, я сам себя не буду хвалить – в этом и заключается: естественность. Все остальные пытаются это делать. Вот Явлинский. Помню, смотрю, даже он руку начинает поднимать, его учат имиджмейкеры. Говорит что-то такое, рукой как-то пытается делать неумело. Все естественно. И эмоциональность, и повышение тона, и какие-то движения рукой, взгляд, слова. Как идет, и людям это нравится. Они это чувствуют, и это проникает в их душу.
В.Познер: То есть это не расчет?
В.Жириновский: Никакой. Расчета нет, все возникает произвольно, внезапно. Я не готовлюсь к передачам, у меня нет спичрайтеров, я все делаю сам. Я приблизительно понимал, какие будут вопросы, потому что они уже 20 лет эти вопросы, известные. О хорошем меня не спрашивают, все такое, как бы, с подковыркой.
В.Познер: Почему? Я вам даю возможность говорить все, что вы хотите. Не перебиваю.
В.Жириновский: Согласен. Но вопросы по совокупности, все, в основном, с отрицательным, так сказать, душком. То есть все. В этом единственный мой плюс. Мой ресурс – откровенность, быстрое реагирование и естественность. Почему иногда я побеждаю в каких-то дебатах? Люди чувствуют: человек говорит правду. А другие пытаются наворачивать.
В.Познер: Значит, знаменитый апельсиновый сок – это был не расчет, это была такая…
В.Жириновский: У Немцова был расчет – у него стояла бутылка шампанского с этикеткой “Губернатор”. Я потом уже узнал, они меня и позвали для повышения его рейтинга. Он везде уже не был известен как-то, все у него там плохо получалось. И Любимов на него работал. Вот так мы сидим, Любимов здесь. Любимов с ним все время ведет передачу. Я сижу-сижу. Сколько же можно? То есть они автоматически спровоцировали какой-то конфликт, скандал, чтобы все увидели. А кто там был? Немцов. И, как бы, в него это.
В.Познер: То есть это просто вы не сдержались?
В.Жириновский: Да, да. Он начал… У него журнал в руках был. “Playboy”. И он стал мне говорить, сколько у меня было половых актов, и чем я болел. Ну, тут дальше некуда уже. Люди же слышат, люди подумают, действительно, у меня столько женщин и столько болезней. Вот это взорвало. Если бы они продолжали на политические темы, Чечня тогда была актуальна. Но он внаглую говорит и читает этот журнал, “Playboy”. Вот я немножко не выдержал. Вот также стоял сок.
В.Познер: Жалеете об этом?
В.Жириновский: Конечно! Конечно! Ведь, мне нужно было что сделать? Или игнорировать… А там был прямой эфир, сказать: “Вот видите? Вот они провокаторы. Они устроили передачу, чтобы Любимову было хорошо и Немцову. Я поприсутствовал, мне их жалко, но я не стал реагировать”. И это бы лучше понравилось бы. Потому что когда я так отреагировал жестко, может быть, это не всем женщинам нравится, не всей интеллигенции. Вы знаете, что было интересно? Когда этот сюжет показали в тот год в греческом парламенте, они все встали и стоя аплодировали. Вот, южанам это нравится.
В.Познер: Почему в греческом? Я думаю, что показывали не только там.
В.Жириновский: Именно там информация дошла. Может, ее во всех парламентах… Но, вот, греки стоя аплодировали. Они считают, что действительно, человек защитил свою честь.
В.Познер: Что вы скажете по поводу такой характеристики Алексея Макаркина, которого я вспомнил. Он говорит так: “Он абсолютно отвязный, абсолютно азартный игрок и до нынешнего времени удачливый”. Принимается?
В.Жириновский: Удачливый – можно, как бы. Азарт тоже есть. Я, например, в карты не азартный игрок, пить я… Курить не курю.
В.Познер: Но вообще вы азартный человек?
В.Жириновский: Азарт – я в дискуссии. То есть меня можно завести, я готов на любую тему говорить много, долго и приводить много, как говорится, аргументов. Вот это вот есть. Азарт есть. А отвязность – нет. Потому что я никогда не хотел никого оскорблять, никогда не хотел, чтобы была острая сцена там – сок или какие-то еще движения, угрозы. Я этого никогда не хотел. Я готов был вести себя тихо, спокойно, медленно. Но взрывали другие. Начинали оскорблять другие. Вот, вы спокойно спросили про отца, а в одной передаче говорят: “Нам теперь понятно, почему вы такой”. С намеком.
В.Познер: Но это же не интересно.
В.Жириновский: Вы просто спросили. А те начинают с закавыкой.
В.Познер: Скажите мне, пожалуйста. Вот, насчет политики для вас. Что для вас политика? Это, все-таки, прежде всего власть? Или, скажем, больше всего власть? Больше всего деньги? Или больше всего, скажем, адреналин? Ну, давайте только так. Мы будем совершенно откровенно разговаривать. Вы не будете говорить, что вы просто скромный там партийный деятель и так далее. Вы – человек, наверняка, обеспеченный деньгами, не бедный совсем и так далее, да? Все это понимают. Поэтому, на самом деле, интересно, вот вы как состоятельный человек, это состояние принесла вам ваша политическая деятельность, в основном.
В.Жириновский: Конечно.
В.Познер: Так, вот, все-таки. Прежде всего, политика – это что для вас? Это возможность быть у власти? Это возможность, все-таки, быть финансово обеспеченным? Или это этот азарт, адреналин и так далее?
В.Жириновский: На первом этапе, по молодости, допустим, в 30-35 я понимал, что никогда не буду вместо Брежнева и вообще генсеком той КПСС. Тогда у меня это было состояние, все-таки, быть в какой-то партийной структуре. Почему? Потому что там обсуждаются политические вопросы. Меня угнетали чисто юридические вопросы – ну, я дело выиграл, то дело. А это общие вопросы – страна, общество, город. То есть и иметь право обсуждать, участвовать, высказать мнение. На первом этапе я этого хотел. Я не знал, что я возглавлю партию, а через год выборы президента.
В.Познер: Хорошо. А сегодня? Как?
В.Жириновский: Сейчас, конечно, уже я посмотрел, что есть шанс добиться большего.
В.Познер: Но вас притягивает возможность получить власть?
В.Жириновский: Естественно. Конечно. Это не просто так я: “Ну, пойдем на рынок, купим чего или не купим”. Это как раз цель главная теперь уже. Потому что иначе, если я 20 лет говорю “Надо так, так, так”, но я не смогу это реализовать, то получается какой-то инвалидный вариант.
В.Познер: А можно рассчитывать на власть без денег?
В.Жириновский: Нет. Вот это проблема, что очень дорого выборы и вообще вся вот эта политическая деятельность стоит во всем мире. У нас это вообще очень дорого. Ведь нужно обеспечить эфир. А как вы его обеспечите, когда бешеные расценки? Вот сейчас мы договаривались уже, вчера, встреча с президентом. Есть предложение удвоить фонд, основной фонд в Москве. Будет 900 миллионов рублей. Где я возьму? Собрать 900 миллионов, почти миллиард рублей… А в регионах? В каждом регионе это почти 2-3-4 миллиарда рублей. Вот проблема в чем. А чтобы победить, надо собрать столько же, сколько у твоих соперников. А победить – надо еще больше дать. Активистам нужно всем заплатить. Поэтому в это упирается вопрос. Сегодня бедный человек – он, может быть, самый честный, чистый, он не сможет пройти всю стадию, так сказать.
В.Познер: Насчет бедного человека. Вот, на ваш взгляд, что это за люди, которые голосуют за вашу партию, за вас? Потому что, все-таки, как ни одна другая партия ЛДПР – это Жириновский, это просто очевидная вещь. И даже трудно себе представить, чтобы могла быть смена. Я могу представить, что может быть смена в КПРФ, в “Единой России”. А, вот, ЛДПР как-то без вас не читается. Так вот, эти избиратели или ваш избиратель – это тот, кто таким образом хочет выразить свой протест? То есть он хочет плюнуть в сторону власти, и для этого ваша партия ему подходит? При этом он понимает, что ему не выиграть, но это вы даете ему возможность выразиться так, как другие партии не могут. Этот у вас избиратель? Или какой-то другой?
В.Жириновский: Сейчас я начну с конца. Сейчас за ЛДПР голосуют представители всех слоев. У нас самые труднодостижимые были художественная интеллигенция.
В.Познер: Я говорю не о слоях. Мотивация какая?
В.Жириновский: Вот я объясняю. Я начну с конца. Сегодня – все. Почему? Не за кого больше. КПРФ они не хотят – они боролись с режимом. “Единая Россия”, “Справедливая” – не хотят, это сегодняшняя власть, они тоже не согласны. Мы одни остаемся для них. А первый этап – люди впервые услышали то, что они никогда не слышали. Ведь коммунисты повторяли то, что они говорили всегда. Появлялись партии-однодневки и быстро исчезали. А мы стоим и говорим-говорим. Мы первые подняли русский вопрос. Это была целина, девственность. Мы порвали девственность в национальном вопросе. Дружба народов и национальности, и вдруг говорят “Русский вопрос, русский народ”. Мы первые. Это вызвало шок у людей. Второй шок – перейти к территориальному делению. Рыжков говорит: “У нас же республики, у нас же Советский Союз” (тогда еще был). То есть мы сделали два шока. Подняли вопрос, что есть русский, а не просто советский народ. А еще был советский, еще был Советский Союз. И второй – другое устройство государства. И более жесткая антизападная риторика. Вот это помогло. Всех тех, кто хотел это слышать.
В.Познер: И, все-таки, не кажется ли вам, что для многих ваша партия, это возможность выразить свое недовольство. Не только за вас, а против других. Нет?
В.Жириновский: Есть и такие, которым нравятся жесткие отрицательные характеристики и советского периода, и ельцинского, и нынешнего. И они голосуют. Они, может, даже не знают, что такое либерализм. Голосуют за то, что они хотят слышать такие откровенные оценки и хлесткие. То есть это трудно – дать избирателю вот такой портрет. Какой он? Он хочет и пускай идет голосует. Ведь, многие приходят на избирательный участок, и только там решают, за кого голосовать.
В.Познер: Это правда.
В.Жириновский: Они же не думают за неделю, за две. Он идет, думает: “Ну за кого?” А, вчера видел, в общем, меня. Или вспомнил, где-то что было. Вот, он увидит фамилию, он даже может и не понять, что такое ЛДПР.
В.Познер: Если человек серьезно будет читать вашу программу, то возникает просто такое ощущение, что программа для вас, на самом деле, не имеет большого значения. Давайте я вам скажу некоторые вещи. Значит, сокращение рабочего дня до 7 часов, раз. Введение дополнительного выходного дня, в среду, отмена вступительных экзаменов в вузы. Сокращение службы в армии по призыву до 9 месяцев. Введение налога на роскошь. Ликвидация Стабфонда и объявление глубокой амнистии, предусматривающей выход на свободу 500 тысяч нынешних осужденных. Вы же понимаете, что все это нереально.
В.Жириновский: Почему? Программа удвоения ВВП реальна? Уже прошло время. Нет ничего, не получилось. Вот, если бы вы сказали мне, что я уже лидер правящей партии: “Владимир Вольфович, 10 лет вы уже у власти. А чего у вас эти пункты не выполняются?” Мы немедленно выполним наши пункты, если получим самое минимальное большинство. Почему не сократить рабочий день? Люди устали.
В.Познер: Но вы понимаете, что это невозможно сделать?
В.Жириновский: Можно. Смотрите, сейчас уже нас поддерживают. Летом, когда сильная жара плюс 40, делать большой перерыв. Уже соглашаются с этим, понимают, что люди умирают на работе. То есть многое из того, что мы говорим, первоначально кажется нереальным. Потом это становится реальным. Вот, допустим, Стабфонд, его превращение. Да мы же раздали деньги сегодня. Вы знаете, какой невозврат кредита? Практически раздали. Я обещал как кандидат в президенты, что я просто раздам честно всем по 100 тысяч рублей. Сегодняшняя власть раздала в виде кредитов.
В.Познер: Это популизм. Это жуткий популизм. Ну, Владимир Вольфович. “Я вам дам по 100 тысяч”, ну?
В.Жириновский: Ну хорошо. А они пропали. Если бы я их дал, они бы не сгорели в чужих банках.
В.Познер: В 2001 году вы отказались встать во время минуты молчания в Думе по поводу памяти жертв Холокоста. Вы помните?
В.Жириновский: Объясняю. Мы договорились на Совете Думы все вставания оговаривать, чтобы не получилось неприятной ситуации, когда кто-то встал, кто-то не встал. А Явлинский взял и вбросил там или кто-то, другой его активист. То есть в этом плане, технически. И потом. Слушайте, а армяне? Давайте вставать каждый год, когда армяне?
В.Познер: Но все-таки, вам не кажется, что это был просчет с вашей стороны, все-таки?
В.Жириновский: Согласен, согласен. Тем более, сейчас я могу сказать – я уже узнал родословную своего отца – у меня четыре человека погибли. Сейчас бы я 100 раз бы встал. Но я в 2001 году ничего этого не знал. И технически это борьба с “Яблоком” была.
В.Познер: Ну даже если вы не знали и даже если б никто у вас не погиб, согласитесь, что?..
В.Жириновский: Согласен. Любые вставания, связанные с погибшими, умершими, памятные даты – надо. Это была борьба наша с “Яблоком” – все. Только поэтому. Техническая борьба. Но тема, конечно, та, которую нельзя было использовать, чтобы это… Я согласен с вами.
В.Познер: 1991 год, август, вы поддерживаете ГКЧП, потому что желаете сохранить СССР.
В.Жириновский: Да.
В.Познер: Сегодня о бывших республиках вы говорите так: “Никому не помогать, ни Белоруссии, ни Украине. Никогда. Тогда мы будем жить богато, никаких Таможенных союзов, со всеми проводить отношения как с иностранными государствами”. Это было сказано вами в августе. Как это?
В.Жириновский: Объясняю. Тогда у нас еще не было этих вот вредных наслоений, мы все жили, действительно, один народ советский, и русские жили во всех этих республиках. И нужно было сохранить территорию. Обязательно модернизация режима, отказ от советской модели, от руководящей роли КПСС. Но территорию зачем крушить? Это же и привело к большим последствиям. Только за это выступали – сохранить территорию. Сейчас я вижу, как они все используют все наше богатство. Ведь, в чем дело? Если бы они все это заработали в республиках, вы были бы правы. Но это все мы им сделали. Это начал делать Хрущев. Национальные кадры, строить заводы, университеты, музеи. Вы представляете, что у нас газ еще не у всех в России? 40% жителей России газа не имеют. У них у всех газ в плитах. У всех! Казахстан, Узбекистан, Закавказье, Прибалтика, Украина – у всех! А у русских до сих пор газа нету! Скажите, за что такое наказание русскому народу? Мы живем хуже их, вы понимаете? Они все деньги на себя тратят. И теперь Китай им дает, исламский мир дает и Америка. Они четырех маток сосут. А из России все продолжают вывозить. В этом смысле, зачем нам помогать, сколько можно? Они нас всегда предают. Смотрите, Абхазия. Теперь мы помогли, мы признали, 200 русских солдат погибли. Теперь русских выгоняют из квартир. Что это такое? И я предупреждал, когда была ратификация соглашения. И сейчас мы помогли, два года всего прошло, и русских выгоняют, они снова уезжают сюда, опять без квартир. За что издеваться над русским народом? Вот только это, в этом плане. Оставьте русских там, где они живут, никакой дискриминации. И не надо… Национальный капитал чтобы был. Мы же все время давали, давали. Сейчас мы в Северный Кавказ то же самое делаем – мы им даем, а отбираем у своих территорий.
В.Познер: Как вы относитесь к тому, что представители украинской партии “Русский блок” настолько обиделись на ваши слова, что предложили Православной церкви предать вас анафеме?
В.Жириновский: Ну, их можно понять. Им-то, может быть, тяжеловато. Их нагибают с русским языком, и там есть татарский национализм, и западноукраинский. Но я имел в виду на межгосударственном уровне. Если Крыму надо русский блок в Крыму, в Симферополе, обязательно давайте поможем, так, индивидуально этому. Но в целом я против того, чтобы давать дешевый газ Украине. Мы снова заложили 40 миллиардов долларов. С какой стати?
В.Познер: У нас одна минута осталась на разговор с господином Прустом, которого вы как франкоязычный человек прекрасно знаете.
В.Жириновский: Да, писатель.
В.Познер: Он вас спрашивает. Первое: какую добродетель вы цените превыше всего?
В.Жириновский: Смелость.
В.Познер: Ваш любимый художник?
В.Жириновский: Художника нет любимого у меня.
В.Познер: Композитор?
В.Жириновский: Композитор – Вагнер или Эдвард Григ, норвежский. В школе мы ставили спектакль, норвежский композитор Григ.
В.Познер: Хорошо. Если бы дьявол предложил вам бессмертие без каких-либо условий, согласились бы?
В.Жириновский: Да. С удовольствием. Бессмертным. Мечтаю о клонировании.
В.Познер: Есть ли у вас девиз?
В.Жириновский: Девиз?.. Олимпийский: “Быстрее, выше, сильнее”.
В.Познер: Как бы вы хотели умереть?
В.Жириновский: Дома. В кровати. Я даже дату наметил уже. Не буду говорить, а то будут ждать этой даты или еще что случится. То есть не в больнице и не в судорогах, а просто… Как бабушка. Она встала в 8 утра, попила водички и полдевятого ушла в мир иной. То есть спокойно умереть, без операций, без каких-либо проблем. И дома, в домашних условиях. И написать завещание, чтобы не шутили и не вели себя безрассудно.
В.Познер: С какой исторической личностью вы себя больше всего отождествляете? Есть такая?
В.Жириновский: Напрямую параллелей нету. Я не любитель завоевателей, какие-то там Наполеоны или маршал Жуков. Но в чем-то, может быть, Бисмарк – в том плане, что он объединил немецкие земли. Вот, мне бы хотелось бы, чтобы какое-то объединение по согласию. Там он железной рукой делал, армией. А, вот, как роль человека, который, все-таки, поставил задачу немецкие земли собрать. И у нас сегодня такой вариант есть, в принципе. Потому что очень много территорий, которые относились к России, а сегодня там другой флаг.
В.Познер: Если бы после смерти вы могли бы вернуться кем-то или чем-то, то что бы вы выбрали?
В.Жириновский: Конечно, лучше всего это учителем. Учить нужно. Учить детей, молодежь, чтобы было много-много людей, которые бы все правильно понимали, чтобы они потом не были разочарованы по жизни.
В.Познер: Скажите, какое ваше любимое занятие реальное?
В.Жириновский: Я думаю, то, что мы сейчас с вами сделали. Беседа. Беседа, дискуссия, разговор. Не петь, не танцевать, не спорт, а именно с людьми поговорить и узнать от них, что они со мной согласны. Это мне больше всего нравится, когда люди подходят, говорят: “А вы правы, а мы согласны”.
В.Познер: Скажите, пожалуйста, каков ваш главный недостаток?
В.Жириновский: Доброта. Из-за этого я страдал. Я слишком по-доброму относился, слишком доверял, верил, а потом меня предавали эти люди. И потом у вас появляется материал, что я вот такой, там какие-то машины, то, другое. Потому что они деньги давали, потому что они ничего не делали – бездельники. Я же не мог сказать всей стране: “Вот, ребята, он дает деньги, потому что он подлец, негодяй и бездельник. Но за это мы с него возьмем деньги на партийные нужды, на выборы”. Потом меня предавали, эту информацию сливали журналистам, и я отвечаю за это. Конечно, негодяи, которые ничего не могут делать.
В.Познер: Все-таки, было, значит.
В.Жириновский: Нет, было не потому, что это взятка, а потому что люди некоторые не хотят заниматься партийной деятельностью, на выборах. Но они хотят быть где-то. А нам нужны деньги. Мы вынуждены несколько человек иногда брать были. Но это не была покупка чего-то. Ну, это тот вариант, когда человек использует наши структуры для того, чтобы заниматься любимым делом. “Ну вот, я – депутат Государственной Думы”. Мы освободились от них. Мы их всех выгнали, и больше никогда никто из них не будет, потому что это предательство, которое нам не нужно.
В.Познер: Итак, доброта?
В.Жириновский: Доброта – это нам помешало. И в личной жизни то же самое.
В.Познер: Оказавшись перед богом, Владимир Вольфович, что вы ему скажете?
В.Жириновский: Я сделал все, что мог. Отправьте меня обратно, я продолжу борьбу, помогать бедным, помогать всем страждущим бороться с тем, что мешает нам жить. Обратно отправьте меня – мне нужен билет обратно. Я не хочу здесь лежать в райском саду. Лучше я буду где-то в тайге идти полуголодный, но помогать людям.
В.Познер: Это был Владимир Вольфович Жириновский. Спасибо.
Интервью 2010 года
