– Владимир Владимирович, почему у нас сейчас решили перейти к креативным индустриям? Ведь человек никогда в России не был ценен.
– Хочется думать – потому, что руководство России, посмотрев на то, что происходит в мире, пришло к выводу, что это необходимо, иначе мы окажемся на задворках. Потому что в наиболее передовых странах, постепенно, это ведь довольное новая вещь – «креативная индустрия», занимает все большее место. В частности, на первом месте Великобритания, Германия. А те страны, которые традиционно никогда не делали ставку на отдельно взятого человека, скажем, в Японии, – они из-за этого сейчас очень сильно теряют. Япония, если я не ошибаюсь, сейчас на третьем месте, а была на первом когда-то и дико этим гордилась. И это именно потому, что отдельно взятый человек не означал ничего, примерно как в России. Но все-таки Россия имеет европейские корни и, как мне кажется, будет легче, хотя непросто, но легче повернуть сознание в сторону понимания того, что в конце концов все зависит от отдельно взятого человека. Когда мы начинаем гордиться своей страной, то о ком мы говорим? Мы говорим – Пушкин, Чайковский, Королев, но это отдельно взятые личности.
Да, это было давно, но не в этом дело, а дело в том, что это отдельно взятые люди, трудом которых создаются целые новые области и так далее. Я надеюсь, что это поняли, и поэтому, в частности, Сергей Владиленович Кириенко был на Российской креативной неделе, все-таки первый заместитель руководителя Администрации президента.
– А нет ли у вас такого ощущения, что это попытка дать, что ли, «выпустить пар» молодежи, активным слоям населения, чтобы не повторилось как в Белоруссии, например, Кремль понял, что надо что-то делать – и вот давайте в креатив будем уходить, а не в митинги и протесты.
– Ваш вопрос меня огорчает, потому что на самом деле никакой связи с тем, что происходит в Белоруссии, нет. В Белоруссии-то восстали не потому, что там нет креативной индустрии, а потому, что Лукашенко посчитал их идиотами, сказав, что он получил восемьдесят процентов. Я, например, уверен, что если бы он сказал, что получил пятьдесят два процента, а его противник тридцать восемь, то ничего бы не было вообще. Другое дело, что очень многие айтишники из Белоруссии уехали в Америку работать, ну уехали и уехали. Тут никакой связи нет.
Мне кажется, что на самом деле постепенно возникает понимание, что это необходимо для того, чтобы страна развивалась и была конкурентоспособная. И в этом, несомненно, заинтересован и сам Путин, я не сомневаюсь в этом, и вообще руководство. Другое дело, что я могу не соглашаться с целым рядом того, как это делается, но это вопрос другой. Но в принципе понимание того, что это необходимо, – есть.
– Меня просто несколько настораживает, что государство заинтересовалось и пришло в креативную сферу. Это вызывает некоторое опасение, потому что там, где государство, там иногда бывает не все так гладко, как без него.
– Я прекрасно понимаю вашу реакцию именно применительно к России прежде всего, потому что как только ты слышишь, что «государство решило», ты сразу настораживаешься, потому что ничего хорошего от государства не ждешь традиционно. И правильно, что есть сомнения, они должны быть, это очень здоровая реакция.
Другое дело, что просто отвергать это – не следует, это неправильно. Но, конечно, и «проглатывать» это – тоже не надо. Так что я всем советую присмотреться, потому что это может оказаться очень полезным делом.
