– Владимир Владимирович, вы на уровне носителя владеете тремя языками. Я знаю по своему опыту, что люди, которые уезжают, например, в Канаду или США, через несколько лет, когда с ними общаешься, они уже говорят со странным акцентом и будто забывают свой родной язык, заменяя русские слова английскими и так далее. Как вам это удается поддерживать? Вы, наверное, в течение дня что-то читаете, смотрите? Поделитесь секретом, пожалуйста.
– Ну, во-первых, я каждый день читаю The New York Times, но чтение и говорение – это все-таки разные вещи.
А вот эти бывшие граждане или как их назвать, не знаю, которые уехали в другую страну и потом делают вид, что они забыли собственный язык, именно делают вид, – по-моему, это все притворство. На самом деле они никогда не научатся говорить на том языке, той страны, куда они уехали, так, чтобы это звучало как родной язык. Ну а если на самом деле люди за несколько лет забывают свой родной язык, то их можно только пожалеть, я не знаю, как можно забыть свой родной язык.
Что касается меня, то русский все-таки не родной язык, родной – французский, потом английский. И так или иначе, я всю жизнь говорю на этих языках и, слава богу, имею возможность приезжать и во Францию, и в Америку, и общаюсь довольно много с разными людьми не из этих стран. И у меня никогда не было каких-то затруднений с тем, что вдруг я начинаю забывать язык. Мне кажется, что это совершенно неестественно, странно было бы.
– Вы еще знаете испанский, итальянский и немецкий языки. Как часто их вы используете?
– Я бы не сказал, не могу это даже приблизительно сравнивать с знанием французского, английского, русского. Я могу как-то объясниться, что-то сказать и так далее, но я не называю это знанием языка, это сугубо рабочее владение. Я гораздо больше понимаю на этих языках, чем говорю.
