– Вам уже задавали вопрос о пренебрежении и снобизме некоторых российских чиновников к простому народу; по-моему, приводили в пример ситуацию с какой-то саратовской чиновницей, если я не ошибаюсь, которая позволила себе некорректные высказывания. И вы тогда сказали, что такое отношение вообще в российской исторической традиции, что при царской власти так было, в советские времена, хотя в советской власти были далеко не аристократы. И вот у меня вопрос: та новая молодежь, о которой вы говорите, которой сегодня нет двадцати, когда они придут на ключевые позиции, – как вы думаете, это отношение к людям тоже изменится?
– Да, безусловно. Вообще говоря, в России отношение к одному отдельно взятому человеку, к индивиду, всегда было, скажем так, плевым. Все больше говорилось «народ», а что такое народ – не очень-то понятно. Но традиционно – это было именно так. Вообще индивидуализм не поощрялся. «Раз я начальник, значит ты – дурак». Вот такое отношение, безусловно, было, и что интересно, якобы приход к власти коммунистов должен был изменить все это, но как только эти люди попадали в более высокие сферы, они становились именно такими же, как и их предшественники.
Сейчас эти молодые люди совершенно другие, этого у них нет, и поэтому я убежден, что такое отношение изменится. Да и уже меняется. Это особенно видно в тех областях, которые называются «сервис». Ведь, в общем, в Советском Союзе быть в сервисе – на это смотрели сверху вниз, быть, например, официантом или продавцом – это все была «не та работа». Сегодня я просто поражаюсь тому, какой в России появился сервис. Насколько люди вежливы, при этом они не пресмыкаются перед вами. Когда ты обслуживаешь – это профессиональная и важная работа. И очень важно, чтобы человек понимал, что он делает важную работу и что это ценится. Когда он улыбается, когда он вежлив, когда он помогает вам. Это все сейчас есть потому, что это конкурентно, потому что если в этом магазине будут грубить, то ты не пойдешь больше туда и он «накроется», не будет этого магазина.
Власть – это тоже сервис, они нас обслуживают, и я вам расскажу одну историю:
Я прилетел из Москвы в Нью-Йорк. Прошел паспортный контроль, где пограничный офицер поздравил меня «с возвращением домой», поехал в гостиницу и обнаружил, что паспорта нет. То ли его украли, то ли я его выронил, но факт оставался фактом: паспорт пропал.
На следующее утро, ровно в девять, я позвонил в Паспортный центр города Нью-Йорка. Как ни старался, я не смог добиться живого человеческого голоса, а бесконечная запись не разъясняла, как мне поступить. И я поехал. Центр этот находится в нижней части острова. У входа стояли двое вооруженных автоматами охранников. Я подошел и начал:
– Я потерял паспорт и хотел бы…
Один из них перебил меня:
– Прямо, налево по коридору, белое окошко.
В окошке сидела афроамериканка не слишком приветливого вида.
– Я потерял паспорт… – заговорил я, но она тоже перебила:
– Белый телефон на стенке справа.
И в самом деле, на стене висел белый телефон, а рядом с ним, за прозрачной пластмассовой защитой, была прикреплена инструкция. Начиналась она так: «1. Поднимите трубку.2. Услышав гудок, нажмите цифру «1». 3. Услышав слово «говорите», четко и ясно изложите свой вопрос…». И так далее. Таким образом я получил порядковый номер и время, когда должен подняться на десятый этаж в зал номер такой-то. На часах было 9:30 утра, а встречу мне назначили на 11:00. Я вышел, попил кофе, почитал газету и вернулся без пяти одиннадцать.
– Мой номер такой-то, – сказал я охранникам, которые жестом пригласили меня пройти.
Я поднялся на десятый этаж, вошел в большой зал, часть которого состояла из застекленных окошек. Не успел я сесть, ровно в одиннадцать раздался голос: «Владимир Познер, окно номер три». Я подошел. Меня поджидал мужчина лет пятидесяти, лицо которого я почему-то запомнил – может, потому, что он удивительно походил на Чехова.
– Привет, как дела? – спросил он.
– Да так себе.
– Что случилось?
– Да то ли у меня украли, то ли я потерял паспорт.
– Ну, это не беда. Вот вам бланк, заполните его. Я заполнил и вернул бланк Чехову.
– Та-а-а-к, – протянул он, – вы натурализованный гражданин США?
Я кивнул.
– Это чуть осложняет дело. У вас есть документ, подтверждающий ваше гражданство?
– Есть, но он в Москве, я его не вожу с собой.
– А напрасно. Надо иметь при себе хотя бы ксерокопию.
– Я могу позвонить в Москву и попросить, чтобы прислали мне в гостиницу копию по факсу – поеду, получу и вернусь к вам.
– Отлично, буду ждать, – сказал Чехов.
Я тут же позвонил, помчался в гостиницу, где факс уже ждал меня. Схватив его, вернулся в Паспортный центр. В половине первого я подошел к окошку номер три и протянул факсимильную копию. Чехов посмотрел на нее, покачал головой и сказал:
– Сэр, мне очень жаль, но я получил разъяснение, что нам нужен оригинал.
– Но оригинал в Москве. Не могу же я лететь туда, не имея паспорта!
– И не надо, сэр, не нервничайте. В Вашингтоне имеется второй оригинал, который нам пришлют. Но эта операция будет стоить вам девяносто долларов.
Я готов был заплатить любую сумму, лишь бы получить паспорт.
– Мистер Познер, – сказал Чехов, – вас будут ждать ровно в три часа в зале номер два.
Я вышел на улицу, съел хот-дог «со всеми причиндалами» – так говорят, когда на сосиску накладывают все специи и все соусы плюс кетчуп и горчицу. Запил эту гадость бутылкой кока-колы, и без пяти три пришел в зал номер два. Ровно в три раздался голос:
– Мистер Валдимир Познер! – Именно так, Валдимир, а не Владимир.
Я подошел к окошку. Довольно мрачная черная женщина протянула мне паспорт и сказала:
– Проверьте, все ли правильно. В паспорте значилось «Владимир», а не «Валдимир». Все было правильно.
– Распишитесь в получении.
Я расписался. Время было пять минут четвертого. Меньше чем за один рабочий день я получил новый паспорт. Признаться, я был потрясен. Я отправился в другой зал, подошел к окошку, за которым сидел Чехов, и сказал:
– Сэр, не могу даже подобрать слова, чтобы выразить вам благодарность за такую работу. Я поражен.
Чехов посмотрел на меня и совершенно серьезно, я даже сказал бы строго, ответил:
– Сэр, вы за это платите налоги. Это наш долг перед вами.
Понимаете? Вот это отношение… Ну он маленький человек, но манера поведения, так, как это все сделано, я чувствовал, что ко мне есть уважение, есть понимание моей проблемы и его долг помочь мне ее решить. Но ведь у нас бы в свое время ты бы неделями ходил и тебя бы посылали туда, сюда. Сейчас уже не так, сейчас тоже намного все быстрее. То есть все перестраивается, чтобы отдельно взятому человеку помочь.
Конечно, еще все далеко не идеально и так далее, но нигде не идеально. Но тем не менее, то, как ведет себя бюрократ – имеет огромное значение для самочувствия. И это происходит.
