– Считаете ли вы, что любое независимое СМИ рано или поздно поглотит тот, у кого есть деньги и власть?
– Есть такая тенденция. Кого-то прельщают деньги и власть, а кто-то не выдерживает. Я однажды спросил Теда Тёрнера (я его хорошо знаю), зачем он продал CNN. Он посмотрел на меня с грустью и сказал: «Я принял это решение, будучи уставшим». Больше в Америке независимого телевидения нет. Журналистов называют четвертой властью, но мы не обладаем реальной властью. Мы можем только лаять, как цепные псы, чтобы обратить внимание власти и общества на непорядок. Сейчас это почти невозможно.
– А как насчет интернет-журналистики и блогеров?
– Блогеры не журналисты. Их деятельность не контролируется законом о печати. Они могут не проверять фактов и не несут ответственности за то, что говорят. Разве что будут призывать свергнуть власть – и тогда пойдут по статье УК.
В России так много смотрят блогеров постольку, поскольку они говорят не то же, что по телевидению. У них есть острая критика, а на федеральных каналах – жвачка. Но, к сожалению, даже лучшие из блогеров погнались за деньгами.
В любом случае пока телевидение зависимо от власти, особой надежды на него нет. Возможно те, кто работают в интернете, осознают опасность и начнут кричать по этому поводу. Впрочем, я не люблю и не могу ничего предсказывать.
– Согласны ли вы, что в медиа должна быть цензура?
– Цензура вредна. Но должен быть самоконтроль. Когда самолёт врезается в небоскрёб и люди прыгают из окон – не нужно сопровождать падающего человека камерой.
– Почему же мы видим, как в основном снимают именно падения и подобное?
– К сожалению, это приносит больше просмотров и, соответственно, денег.
– Как вы справляетесь с волнением, когда ведёте передачу? Что если ваш визави вам несимпатичен, неинтересен или вы с ним категорически не согласны?
– Можно ли играть на рояле, не имея слуха? Если вы не справляетесь с эмоциями во время интервью, вы плохой интервьюер. Это умение – часть профессии. Мне оно просто дано. А волнуюсь я перед каждой программой и даже думаю, что если перестану, то пора уходить из профессии. Другое дело, что когда программа начинается, я волноваться перестаю…
– Что поддерживает в вас страсть к работе, если индустрия, в которой вы находитесь, является столь «грязной»?
– Вопрос понятен, но на него трудно ответить, не впадая в самолюбование, а мне бы этого не хотелось. Если ты что-то любишь и это у тебя получается, наверное, нет вопроса, почему ты остаешься в деле, хотя все остальное может не быть здорово.
Я страстно люблю свое дело. Если бы мне завтра пришлось отказаться от профессии, то, вероятно, послезавтра я бы умер. Меня часто спрашивают, почему я так хорошо выгляжу в 85 лет. Одна из причин – работа и то обстоятельство, что я получаю благодарность от моих зрителей. Так что я могу ответить так: если есть люди, которые вам благодарны, кому вы, может быть, изменили жизнь – это лучшее вознаграждение за ваш труд и лучший стимул.
И знаете, наверное, одна из главных черт моего характера – умение терпеть и не сдаваться. Я не чувствую себя Дон Кихотом, который воюет с мельницами. Мне ближе позиция Сирано де Бержерака: «Под взглядами врагов я хожу прямее». Ощущение, что я делаю то, что хочу, хотя этому ничто не способствует,– источник моей огромной радости и даже гордости.
– Как журналист должен рассказывать о том, что происходит в мире?
– Прежде всего – интересно. Мой знакомый, выдающийся американский журналист, говорил: «В молодости я думал, что надо рассказывать объективно, правдиво и быстро. А потом мой учитель объяснил мне: если рассказывать неинтересно, то никто не будет ни читать, ни смотреть, ни слушать». Быть интересным рассказчиком – это определенный талант. Если его нет, лучше заняться чем-то другим. Если он есть – то помни: твой долг – быть честным и ты несешь ответственность только перед аудиторией (а не перед президентом или кем ещё).
– В правде сила?
– Конечно.
– А бывает ли правда, которую не нужно знать?
– Я всегда за правду. Если человек тяжело болен, нужно ли сообщать ему, что он неизлечим и проживет полгода? Я считаю, да. Как сообщать – мера вашей тактичности, но правда нужна. Надо аккуратно обращаться с ней, но врать нельзя.