– Владимир Владимирович, на ваш взгляд, насколько важно оставить после себя какой-то след? Кто-то, например, пишет книгу и таким образом его имя становится бессмертным. Я помню, что в детстве меня поразило это определение «обессмертить свое имя», я тогда еще был ребенком и не очень понимал, что это значит, мне дедушка читал «Робинзона Крузо» и там впервые я услышал фразу «Этот писатель обессмертил свое имя». Насколько это важно – остаться, когда тебя уже не будет? Я человек не верующий, вы тоже всегда подчеркиваете, что атеист, я тоже убежден, что ничего после жизни нет. И соответственно становится страшно и возникает вопрос, а зачем что-то оставлять, если ничего не будет? Как вы к этому относитесь?
– Я отношусь к этому по-другому. Во-первых, я точно знаю, что я оставил, потому что есть моя дочь, есть мои внуки, есть мои правнуки и там есть часть моего. Если понимать это более узко, как книга, например, или картины, как симфония или, как сейчас это уже возможно, феноменальная игра на скрипке или фортепиано и так далее, ну для кого-то это важно.
Вы знаете, у меня однажды был очень странный сон. Много лет назад, наверное лет тридцать, может быть даже больше. Почему-то я его запомнил. Я шел по одной из московских улиц, это Малая Дмитровка теперь, где находится Театр Ленком (почему-то не меняют никак название). Я шел мимо и потом – я очень хорошо знаю этот район – я увидел дом с большой аркой и почему-то решил зайти, посмотреть, что за этой аркой.
Зашел и оказалось, что там кладбище и могильные плиты лежат. Была осень, и поэтому крупные желтые листья лежали на земле и на этих плитах. Я шел, смотрел и вдруг я увидел могильную плиту, на которой было написано «Владимир Познер 1.04.1934 – » и там, где дата смерти, упали листья, не видно. И под этим всем написано «Бессмертие».
Я проснулся в совершенной растерянности и сделал вывод, что, наверное, меня это занимает, раз мне это снится, значит, не на пустом месте снится.
– Это был страшный сон для вас?
– Нет. Это был сон, полный любопытства. И до сих пор. Я пытался себе задать вопрос, а утешит твое самолюбие, в принципе, если быть бессмертным, остаться навсегда в истории и так далее. Причем позитивно, конечно, не как Гитлер, предположим. Ну, наверное, утешит.
– Смерть вам любопытна?
– Мне любопытно было узнать, когда я умру. А так, ну что, смерть – она будет, деваться некуда совершенно. Чем дольше придется ее ждать, тем лучше. Только лишь бы я оставался дееспособным, потому что идея жить, когда ты не можешь за собой ухаживать, этого мне не хочется совсем.
Смотрите полное интервью:
