– Владимир Владимирович, вы говорили, что когда в детстве читали «Три мушкетера», то ассоциировали себя с Д’Артаньяном; а как сейчас? И есть ли у вас такие герои в русской литературе?
Владимир Познер: И сейчас. Д’Артаньян – это человек, который для меня олицетворял все лучшее, что только может быть в мужчине: смелость, отвагу, преданность, любовь, бескорыстие, умение фехтовать как никто. При том что не красавец, что очень важно. И это на всю жизнь.
Я вообще считаю, что «Три мушкетера» – это величайшая книга. И я думаю, что она повлияла на жизнь очень многих, больше мальчиков, конечно.
Есть три героя, которые для меня остаются таковыми и сегодня. Д’Артаньян – раз, Сирано де Бержерак – два, Дон Кихот – три. Вот эти три человека для меня олицетворяют все лучшее, что только может быть в человеке.
По поводу таких героев в русской литературе, если посмотреть внимательно русскую литературу, то там нет таких. Мне очень нравился Печорин, но он не может быть героем.
В русской литературе у меня есть, во-первых, любимый писатель – безусловно, Пушкин, который, на мой взгляд, не русский. Он такой улыбчивый, такой светлый, такой позитивный. Русские писатели не такие. И Гоголь, конечно, любимый.
Расскажу вам одну историю. У меня был друг, Алеша Букалов, который 25 лет возглавлял ТАСС в Риме. Можно сказать, что он стал в какой-то степени итальянцем. Он был пушкинистом, изучал Пушкина, написал не одну книгу о Пушкине, ну и Гоголя. А Гоголь ведь в Риме жил. Пушкин-то был невыездным, а Гоголя выпускали.
И когда ему исполнялось 75 лет, я думал: что ему подарить? Пришел в один книжный магазин, в букинистический отдел, и говорю: «У вас нет чего-нибудь такого, связанного с Пушкиным», они отвечают: «Владимир Владимирович, мы поищем». Позвонили мне через две недели и говорят: «Заходите, тут кое-что есть».
Я пришел и мне дают журнал «Современник» – первый номер, главный редактор Пушкин А.С. и там два рассказа Гоголя. Я себе представил, как Пушкин сидит за редакторским столом, заходит Николай Васильевич и говорит: «Александр Сергеевич, у меня тут пара вещичек», а тот говорит: «Ну оставьте, я посмотрю», и потом говорит: «Да, неплохо».
Я так обрадовался. Взял этот журнал, повез в Италию и подарил Леше. Он мне потом писал, что спит с этим журналом.
