Я неожиданно для себя участвовал в программе Первого канала, которая называется «Большая игра». Она довольно любопытная, потому что там два соведущих. Один – американец, это бывший наш гражданин, который уехал аж в 1972 году. Уже давно стал американским гражданином, активен в политике, создал политический институт. Зовут его Дмитрий Саймс. А второй – это наш, Никонов. Он занимает такую, я бы сказал, пропутинскую позицию, хотя я не уверен, что Путин радуется тому, как он его представляет. Но короче говоря, это прямой эфир… На Дальний Восток, солнце у нас встает все-таки на востоке, как у всех. Так что это уходит туда, потом повторяется по орбитам. И там приглашают гостей. В основном речь идет об отношениях между Россией и США. Большая игра, политическая. Обсуждаются разные темы. В зависимости от тем приглашают разных людей.
Вчера меня пригласили. Это было для меня неожиданно, потому что господин Никонов знает, что я придерживаюсь несколько иных взглядов, чем он. Но, тем не менее, меня пригласили. Я участвовал во второй части этой программы, в которой обсуждали чувство национальной исключительности, которое проявляется в политике государства.
И сперва вопрос был, у каких стран вообще, у народов каких стран есть чувство исключительности? Ну, у Соединенных Штатов, конечно, это есть. Это можно подробно об этом рассказать. У России, конечно, это есть. Можно сослаться на Феофила – Третий Рим, четвертому не бывать, Можно сослаться на Тютчева – «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, У ней особенная стать, В Россию можно только верить». Можно сослаться на Бердяева, который говорил о народе-богоносце. Много есть примеров таких. Это есть, конечно, у Израиля, по Библии – избранный народ. Это есть у Китая – Поднебесная, не какая-нибудь там страна. И, наверное, есть это у англичан. То есть у стран, у которых были большие империи. У французов этого нет, просто они знают, что они лучше всех и все, они не считают нужным это обсуждать даже. Но в политике это не проявляется.
Идея этой программы, если честно сказать, это приложить американцев. Наше телевидение, понятно, мы должны доказать, что мы правы, а американцы бяки. Ну, и конечно, вчерашняя программа была из этого разряда. Там дискуссии возможны теоретически, но я смотрел эту программу, не то что много, и там по-настоящему не бывает споров. Но я вчера оттянулся как следует, я получил большое удовольствие и говорил очень против того, что по сути все остальные там говорили. Но я совершенно не был мальчиком для битья, а я был очень противным таким человеком, который возражал.
Но что меня поразило – был такой сегмент, когда господин Никонов, а потом другие тоже, говорили о так называемой либеральной тоталитарности. Что ж такое? Что за новое явление? У нас возникает иногда такое очень интересное словосочетание, например, «суверенная демократия». Что такое «суверенная демократия»? Есть демократия. Мы понимаем, что это. Есть в Америке демократия одна, во Франции чуть другая, в Англии третья. Но это все демократия. А у нас, значит, придумали «суверенную демократию». Она демократия или нет – непонятно. Теперь у нас «суверенный интернет». У всех интернет, а у нас «суверенный». Это словосочетание, смысл которого – просто запудрить мозги людям. И вот теперь значит «либеральная тоталитарность».
Я когда услышал, подумал: о чем речь? Вообще то, что произошло с понятием либерал – это совершенно поразительная вещь. Ведь когда я рос, либерал это был человек прогрессивный, открытый для обсуждения, готовый слушать иную точку зрения, терпимо относящийся к другой религии, другому цвету кожи. Открытый. Либерал. А консерватор более закрытый, больше, так сказать, о прошлом, а не о будущем. И вот это борьба двух мировоззрений. Ни то, ни другое не является матерным словом, извините. Потом постепенно именно в Америке слово либерал стало употребляться как ругательство. Рональд Рейган говорил «слово на L», как будто это слово на F, потому что это неприлично.
И вот у нас произошло то же самое. И в этой программе я говорю – подождите минуточку, что вы имеете в виду, что такое либеральная тоталитарность? Это как? И мне стали объяснять, что это, причем это американцы, конечно, это люди, которые навязывают всему миру совсем другие ценности, чем то, что большинство людей разделяет. Какие? Они против семьи. Они за однополые браки. Они за трансгендерность. Я слушаю и думаю: да что же это такое, что ж они говорят такое? Ну, я довольно резко сказал господину Никонову, что он говорит чепуху. На что он сказал, я веду себя не как либерал. Он был прав.
Но вы знаете, я потом стал думать на эту тему, связанную с предпочтениями сексуального характера. Вообще, если, например, почитать литературу, ну, скажем, про Древнюю Грецию или Рим, то мы найдем, что там это было совершенно нормально. Этим занимались вовсю. Причем и так и так. То есть было нормально, чтобы у мужчины были и женщины и мужчины. Даже чаще мальчики. Ну, ладно, мы живем не в то время. Многое изменилось, возникло христианство со своими представлениями о греховности, о том, что можно и что нельзя.
Я – как биолог по образованию – могу вам сказать, это факт, уже никто не оспаривает, что примерно 10% населения земли рождается с таким генотипом. И это не болезнь, тем более это не разврат, это вариация нормы. Очень маленькая, 10%, но нормы. Это как, например, количество блондинов в мире, очень небольшое. Но это вот так вот случилось.
Та реакция, которая, в частности, у нас в стране, гомофобия, так сказать – для меня это говорит об отсутствии, наверное, понимания вообще и о предрассудках невероятных. В конце концов, два взрослых человека хотят жить так, как они хотят жить. Это их вопрос и никого больше не должно касаться. Да, если человек хочет менять свой пол, ну а тебе-то какое дело? Пускай меняет. Это опять-таки, если мужчина хочет стать женщиной или, наоборот, женщина хочет стать мужчиной. А сколько их таких… Очень немного, уверяю вас. Но когда это возводится уже в политическую дискуссию, и какая-то другая страна или группа людей становятся изгоями или считаются какими-то невероятно опасными именно по этим причинам – это довольно, честно говоря, странно, и я бы даже сказал, наверное, опасно.
Вот, значит, эта тема возникла, и была попытка доказать что Соединенные Штаты пытаются навязать миру вот такое поведение. Я напомнил, что господин Трамп не гомосексуал никак и не хочет менять совершенно свой пол. Такая странная, в общем, вещь. Я не очень понимаю, почему в России так.