Владимир Познер: «Время разберется и расставит всех по своим местам»

Александр Мельман: Владимир Владимирович, у меня к вам два вопроса. Иногда неудобно за наших журналистов, потому что одни пишут заказные статьи и публикуют их, а другие обзывают их пропаган…ми. Как вы считаете, нужен ли для журналистов какой-то внутренний суд? Это был первый вопрос, и второй: я в вашей книге читал, вы пишете, что ваш отец был убежденным коммунистом и в Союз приехал по своей воле. Если бы он сейчас был жив, какой бы вопрос вы ему хотели задать?

Владимир Познер: Я счастлив, что мой отец умер до того, как исчез Советский Союз. Я не знаю, как бы он это пережил. Он ведь был эмигрантом, он уехал в четырнадцать лет с семьей в 1922 году, еще не было Советского Союза, была Советская Россия. И он рос во Франции и стал горячим сторонником Советского Союза; не забывайте, что в это время, случился кризис 1929 года в том мире и он это все видит. А 29-й год – это год первой пятилетки в России, в отличие от краха там. У него не было никакого гражданства, был только нансеновский паспорт так называемый. Он хотел вернуться, он хотел, чтобы его дети жили здесь. Он работал на советскую разведку, он не был разведчиком, но работал по убеждению, не получал никаких денег и так далее. Он жил очень хорошо, занимал очень высокий пост в кинокомпании MGM, мы жили в Америке очень хорошо, по американским понятиям. И он от всего этого отказался ради идеи. И я думаю, что он бы не выдержал этого разочарования и никаких вопросов бы я ему не задал, потому что это было бы слишком жестоко. Это что касается второго вопроса.

А первый вопрос: кто будет судить? «Суд чести журналистов», а судьи-то кто? Друг друга не судят. Конечно, стыдно, ну что тут можно сказать. Вообще «суд чести» – это странная вещь. Журналисты, я их называю журналистами условно, они приспосабливаются, как и всякий другой человек. Один очень мудрый человек, с которым я делал фильм, сказал: «Вы знаете, есть три профессии, в которых долг превыше всего: священник, врач и журналист». Когда долг говорить правду, показывать, что что-то не так – превыше любых соображений, так называемого патриотизма и все прочее, даже если это твой близкий друг что-то совершил, но не частное, ты обязан об этом сказать. Это сложно. Вы знаете: «Не судите, да не судимы будете», время разберется и расставит всех по своим местам, мне так кажется.