Александр Мельман: Я бы хотел поговорить с вами о ситуации в стране, как-то ее охарактеризовать. Скажите, вы ходили на выборы в Мосгордуму?
Владимир Познер: Нет
Александр Мельман: Это принципиально?
Владимир Познер: Нет. Я был в другой стране в это время, я действительно не мог.
Александр Мельман: А если бы были здесь, то…
Владимир Познер: Да, я всегда хожу на выборы.
Александр Мельман: То, что произошло до, во время и после. Определенных людей не зарегистрировали. Власть говорит, что не зарегистрировала, потому что они сами в этом виноваты, у них в списках оказались «мертвые души», оппозиционеры говорят, что это власть им подсунула этих «мертвых душ» и сознательно не включила в эти списки, было такое волевое решение.
После этого люди стали протестовать, были массовые выступления на улицах Москвы. Власть защищалась как могла, в меру своей «испорченности» или понимания, как это нужно делать. И сейчас мы имеем то, что имеем. Я бы хотел, чтобы мы с вами поговорили немножко об этой ситуации.
Я в это время был в Тверской области, отдыхал и там об этом никто, ничего, ни слова не говорил, там совершенно другая жизнь. Приезжаешь в Москву – и как будто ты приезжаешь в другую страну. То есть все совершенно по-другому, «вот-вот власть обрушится», митинги, только об этом и говорят. По-моему, в стране об этом мало что знают.
Как вы считаете, вот эта московская ситуация, насколько она характерна в принципе для страны, для России в целом?
Владимир Познер: Не характерна. И вообще для России не характерно выходить на улицы и выступать, если только это не касается тебя лично и непосредственно. Вот хотели отнять сквер в Екатеринбурге, чтобы поставить храм, а там люди привыкли гулять с детьми и так далее. Вот они вышли и добились того, чтобы там не построили храм.
Но больше никого это не волновало. Чтобы в Москве вышли по поводу того, что в Екатеринбурге что-то там делают… Какая разница, «меня-то это не касается». А вот когда касается, скажем, монетизация льгот, вот тут выходят в разных городах, потому что касается многих людей.
Чувства солидарности у нас вообще нет. У нас в Москве это происходило, какая разница человеку, который живет в Хабаровске – пройдут эти люди в Мосгордуму, не пройдут. Не понимают того, что на самом деле это касается и их, потому что то же самое произойдет и в Хабаровской думе. Но пока еще политически мы на таком уровне сознания, что – нет, да и вообще нам лень, неинтересно, ну его к черту.
Вот, собственно, и все, поэтому, конечно, не характерно.
