– Владимир Владимирович, у меня к вам вопрос не как к человеку, который пишет книги, а как к человеку, который их читает. Книгу с чьим автографом вы бы хотели иметь в своей библиотеке?
– Когда речь идет о писателе, который мне дорог, которого я действительно нежно люблю, который так или иначе фигурирует в моей жизни – всегда, и такие писатели есть, их не много, но они есть, – конечно, Александр Сергеевич Пушкин, Уильям Фолкнер, Антуан де Сент-Экзюпери, Михаил Булгаков, ну и, пожалуй, Уильям Шекспир.
– Раз уж первым был Пушкин, каково ваше отношение к поэзии?
– Я очень люблю поэзию. Когда-то ведь я собирался быть переводчиком именно поэзии, английской поэзии, я больше всего люблю первую четверть XVII века, как раз время Шекспира, хотел переводить эту поэзию на русский язык. И кое-что я перевел и даже кое-что было опубликовано, но довольно быстро, года через два с половиной, я понял, что не буду этим заниматься в течение всей жизни.
И вы знаете что печально, что никакой перевод, даже самый гениальный, не может вам передать оригинал, не получается, особенно в поэзии, но и в прозе тоже. Причем надо иметь в виду вот что: ведь оригинал всегда – оригинал, через сто лет, через пятьсот лет, он все равно – оригинал. Вот Пушкин – 220 лет и все равно он Пушкин, может быть, читая его, мы чуть по-другому его воспринимаем, чем сто лет назад, но все равно – это оригинал. А ну-ка попробуй почитать перевод, который был сделан сто лет назад, на любой язык… Да невозможно, потому что язык устаревает.
Вот если взять того же Шекспира: его переводили на русский давно, попробуйте почитать старые переводы Шекспира – невозможно, это уже не тот язык, на котором мы с вами говорим. Значит, надо заново переводить, чтобы мы чувствовали хоть как-то.
В этом смысле перевод невероятно трудная вещь и, в общем, неблагодарная, потому что это ненадолго, может, на пятьдесят лет и все. А дальше надо опять переводить.
А вообще поэзию я очень люблю. Это совершенно невероятное выражение того, что мы можем чувствовать. Может быть, это даже какое-то высшее достижение того, что человек может. Но только поэзия, а не стишата или когда рифмуют слова «полковник» и «подполковник», я не это имею в виду.