– Я слышу очень много о гражданской позиции, о том, к чему вы нас призываете, и невозможно с этим не согласиться. Десять лет назад, как все здесь присутствующие, я ходила ногами по этому городу и вдруг в один момент коляска, инвалидность и весь мир перевернулся. То есть моя Москва, мой город, моя страна стала совершенно в других красках у меня. Я вдруг узнала, что в стране 13 млн инвалидов. Это два Израиля.
Безусловно, это моя история, и понятно, что каждый по-своему проходит из этих 13 млн. Понятно, что каждый сделал свой вывод. Мой вывод в том, что для меня эта ситуация дана, чтобы изменить ситуацию в нашей стране.
Ведь мы с вами говорим о культуре, о цивилизованности общества. Мы вместе все вроде бы растем. И для меня вдруг очевидно стало, что цивилизованного общества в XXI веке не может быть с такой культурой интеграции.
Вопрос в том, что за 10 лет, что я сижу в этой коляске, очень много сделано, и сейчас то болото, о котором вы говорите, что застой какой-то происходит, я тоже это чувствую одновременно с вами. И что делать?
Мне хочется спросить вашего совета: а дальше что? Уже два раза продлевали программу доступной среды в России – и ничего не меняется. Что же делать глобально? И сегодня этот вопрос мне задали на интервью, и я хочу спросить вас как безусловный авторитет…
Владимир Познер: Вы меня ставите в очень трудное положение, потому что я не знаю. У меня нет ответов на все вопросы.
Я могу сказать следующее: у нас вообще, в России, мы мало озабочены проблемами других людей. Да, стали появляться организации, которые беспокоятся о детях. Но в целом, нам лучше не видеть это проявление. Ну, зачем им выходить, пусть они сидят дома. Не надо никаких автобусов со специальными платформами, чтобы поднимать кресло.
В этом смысле чрезвычайно черствая в принципе власть. Люди не черствые, когда обращаются с просьбой – ну помогите рублем – люди посылают. Но в принципе, этой культуры у нас нет. Значит, что можно делать?
Во-первых, вы должны хорошо понимать, что бы вы хотели. И во-вторых, находить себе подобных и действовать заодно. Есть самые разные способы. В конце концов, есть социальные сети. Есть много разных способов довести до сведения большого количества людей проблему, обсуждать это. Это непросто, но это есть. Раньше вообще ничего не было. Раньше так строились дома, что человек в коляске не мог войти в лифт, не мог спуститься. И не было пандуса. То есть практически был в тюрьме, и об этом никто не думал. Сейчас все-таки какое-то движение есть.
– СМИ могут быть опорой в этом? Потому что я уже много лет нахожусь в комиссии по делам инвалидов при президенте РФ, и я сталкиваюсь с тем, что в регионах… мы вроде бы делаем… вот президент говорит, давайте, говорите, что нужно делать. А я в какой-то момент понимаю – а я не знаю, что делать. Потому что вот наша страна, вот люди с гражданской позицией, о которой вы говорите, которые говорят, а мы не хотим ваших детей странных на площадке. У меня трое детей. Я их всех родила в коляске. Я выхожу с ними на площадку, а мамочки на меня смотрят…
Владимир Познер: Ну, что делать, это вот такая культура.
– Как культуру изменить, посоветуйте.
Владимир Познер: Это очень тяжело. Это во всем. Это проявляется в отношении людей, у которых ВИЧ. Раз ВИЧ – значит ребенок не может пойти в школу, не может плавать в одном бассейне, хотя он сам без ВИЧа. И ВИЧ не передается ни в бассейне, ни в школе, нигде. Тем не менее – нет, мы не хотим и так далее.
Это бескультурье, это темная еще во многом страна. Это православная церковь, которая этому способствует. Безусловно, я говорю о ВИЧе, не о вашем случае. Ну, что делать? Надо толкаться.
Никакого рецепта нет, что вы повернули и все заработало. Но в этом смысле я спокоен, потому что я абсолютно уверен в том, что обязательно будут люди, которые будут это делать. Все-таки среди нас такие есть. И в конце концов мы выиграем. Мы проиграем только в одном случае, если будет ядерная война, потому что некому будет ничего делать.
