Владимир Познер: «Она такая же пропаганда, но только с другим знаком»

ТВ-сезон закончился? Ждите! Владимир Познер не дает нам спать спокойно. Он сообщил о выходе из состава жюри Комитета индустриальных телевизионных премий — организатора телепремии ТЭФИ. Кроме того, ВВП попросил, чтобы Индустриальный комитет никогда больше не вручал статуэтку Эрнста Неизвестного, так как Орфей был создан Мастером специально для Академии российского телевидения. Журналист «МК» Александр Мельман пообщался с Владимиром Владимировичем.

— Я признал вашу правоту, сказав, что, конечно, я напрасно пытался в этом участвовать, чтобы что-то изменить. Надо было мне понимать сразу, что этого делать не надо. Получился напрасный труд. А что ещё сказать?

— Но почему вы только сейчас решили это сделать, не раньше? Почему так долго давали себе и этому Индустриальному комитету шанс и дальше всё продолжать?

— Когда возник Индустриальный комитет и пошли переговоры между ним и Академией, то мне это было не безразлично по понятным вам причинам. Я в какой-то степени принимал в них участие, в том смысле, что разговаривал с Михаилом Лесиным, высказывал свои соображения и, более того, убеждал Этери Левиеву (генеральный директор Фонда «Академия Российского телевидения» — А.М.), что, мол, нужно давать нашу статуэтку, чтобы как-то возобновить это всё. В этом была моя ошибка.

Я надеялся, что все-таки как-то наладится, мне было ужасно жалко, что больше нет этого общероссийского конкурса. Ну, пытался каким-то образом повлиять. Четыре года я надеялся… Даже в прошлом году в результате некоего моего демарша все-таки был сдвиг: вроде бы изменили систему определения победителей. Но мне уже тогда стало очевидно, что ничего из этого не получится и поэтому я решил про себя, что больше ничего говорить не буду. А когда сейчас ко мне обратились повторно, будто ничего и не произошло, я решил, что пора сказать «нет». Я надеюсь, что Академия все-таки вернет себе статуэтку ТЭФИ, а Индустриальный комитет, если захочет продолжить свою деятельность, придумает себе что-то другое.

— Тогда у меня возникает всего лишь два не самых простых для вас вопроса. Вы считаете Владимира Соловьева, Артема Шейнина, Андрея Норкина и всех этих пропагандистов своими коллегами?

— Как вы знаете, ТЭФИ вручается широкому кругу лиц, не только тем, кто так или иначе занимается политикой на экране. Это самые разные виды телевизионной деятельности и среди них есть вполне себе журналисты. Так что не следует всех объединять под одним одеялом.

— Я говорю о политическом формате.

— Поскольку я уже выступил в отношении того, что я не стану подавать руки некоторым из названных вами людей, вы сами можете сделать вывод о том, кем я их считаю. Формально они считаются журналистами. Лично моё мнение такое: сегодня в политическом вещании журналистики фактически не осталось. Она является пропагандой. Причем не только та, которая поддерживает власть, но та, которая критикует власть, она такая же пропаганда, но только с другим знаком.

— Согласен. Когда у вас был в программе Сергей Доренко светлой памяти, он, по-моему, переиграл вас. Он показал вам: смотрите, Владимир Владимирович, мы же с вами делаем одно дело, мы с вами работаем на одних и тех же людей, мы с вами пропагандисты, как бы вы себя не отделяли. И вам нечего ему было ответить. Не согласны?

— Знаете, мне надо пересмотреть программу, что бы либо согласиться с вами, либо нет. Но я не рассматриваю свои интервью как борьбу — кто кого переиграет. За очень редкими исключениями, как, например, передача с госпожой Яровой. Я уверен, Доренко не приходил, чтобы меня переигрывать. Что же касается моих занятий, то я абсолютно твердо заявляю: я не пропагандист, я пропагандой не занимаюсь. То, что Сергей Доренко был очень талантливым, очень знающим и очень профессиональным человеком, это бесспорно. И то, что он мог выглядеть убедительнее меня, вполне возможно. Но тут я должен пересмотреть эту передачу, чтобы либо согласиться с вами, либо нет.