Были замечательные вещи в этом телевизионном году. У меня самой замечательной вещью, конечно, было конечно первенство мира по футболу, которое происходило в России.
Ну, во-первых, я очень люблю футбол. Нет, это не во-первых, но это имеет отношение. Но ведь провели это потрясающе совершенно. Не было ни одного по сути дела инцидента. Нет, был один. Два аргентинца избили какого-то человека, и само аргентинское посольство выслало их обратно в Аргентину. Все. Болельщики приехали со всего мира. А болельщики, как мы знаем, люди горячие. Ни одной драки не было. Вообще атмосфера была потрясающая. Я говорил в своей программе: вот если бы мир был таким, как была Москва в это время. Было бы шикарно. Ну, и то, что наша команда сыграла лучше, чем ожидалось – это приятно. Так что были очень хорошие вещи – это вот, например, была очень славная вещь.
Если попытаться взвесить, а собственно говоря, каким был этот год, я про телевизионный год. Телевизионный год – это 39 недель, строго говоря. То есть летние месяцы июль – август и первая половина сентября – люди не смотрят особо, уезжают в отпуск. Сказать, что этот год меня настроил на оптимистический лад, – я не могу. Не знаю как у вас, у меня как-то все застопорилось.Никуда мы не идем. Как у Высоцкого в песне насчет колеи. В этой колее колеса проворачиваются, и ничего не происходит. Говорят-говорят – толку никакого.
И мне кажется, что людям это все больше надоедает, потому что все больше накапливается какое-то внутреннее недовольство. Причем не только потому, что люди стали жить хуже. Они стали жить хуже совершенно точно, реальная заработная плата, реальные доходы уменьшились. Но за последние 4 года на 9–11%. 9% – это достаточно, когда ты зарабатываешь не очень много и ты теряешь 9% – это чувствуется. И люди спрашивают – почему? И начинается, вот потому что эти санкции. Конечно, санкции имеют значение. Но не развивается малый бизнес или очень слабо развивается. Не развивается средний бизнес, плохо развивается.Все разговоры насчет борьбы с коррупцией, мы как-то улыбаемся, когда это слышим. То есть – есть некоторые разочарования.
В отношении Государственной думы и Совета Федерации оно уже давно – никто же всерьез не воспринимает эти организации. Если воспринимает, то со знаком минус. Но ведь и Путин сильно теряет. Еще не так давно уровень доверия к Путину был около 80%. Сегодня это около 50%. Отчасти это объясняется пенсионной реформой. Другая часть – есть другие причины экономические. И поэтому у меня ощущение неуюта. Не знаю, как-то вот не так. Нету такого – «в надежде славы и добра плыву вперед я без боязни».
Ну, и потом, конечно, совершенно реально, международная ситуация вообще-то говоря довольно-таки опасная. И меня всегда удивляет то, что люди как бы забыли о том, что существует ядерное оружие. Лет 30 назад люди боролись, демонстрировали. Не у нас, а вообще в мире требовали отмены ядерного оружия, подписания договоров и т.д. Это было реально совершенно. Люди понимали, что это очень опасно. А сейчас ничего. А ведь тогда уровень доверия между противоборствующими сторонами был выше, чем сегодня. Было два лагеря, и никаких средних сил там не было. Если вдруг компьютер бы ошибся и дал бы сигнал, что противник выпустил в твою сторону баллистические ракеты, все-таки было 10 минут – немного – чтобы проверить, позвонить даже. А при том уровне недоверия, который мы имеем сегодня, никто проверять не будет. Ответят сразу. И на этом, можно сказать, привет всем большой.
Мне неважно. Мне 85 лет, я прожил шикарную жизнь. Ну, все у меня было и есть. А вам-то… Вы вполовину моего возраста. Неужели вам не жалко, что вы так мало проживете? Я уже не говорю о тех, кому 8–9 лет. Чего-то о них никто не беспокоится. Почему никто не выходит на улицы с требованием к своим правительствам? И у нас, и не у нас. Не понимаю. Говорят, что бесполезно. А вы попробуйте. Нам говорили и с Голуновым, что бесполезно. Что стараться? Все равно ничего не сделаешь. Сделали же.
Я уже говорил это не раз. Вот в прошлом году были выборы в Государственную думу. Не проголосовало 52% тех, кто могли бы голосовать. Проголосовали 48%. А что 52? Да не охота, на дачу хочется. Воскресенье. И, конечно, это все бесполезно. Я задаю вопрос не только ради смеха, а что, представьте себе, эти 52%, которые не проголосовали, все бы проголосовали за партию «Яблоко». И тогда в Государственной думе большинство было бы у партии «Яблоко». Вы представляете, насколько бы поменялась страна в один день! Но никто же не пошел, потому что якобы «бесполезно». Ну, тогда не надо жаловаться, вы получили то, что вы хотели. Вы не голосуете? Привет.
Тут недавно на одном выступлении человек меня спросил: вы знаете, мы все жалуемся, то не так, это не так, а вам не кажется, что мы сами виноваты? Я говорю: вы знаете, я вам отвечу таким образом. У меня есть внук, который родился в Германии, папа у него немец, моя дочь живет уже давно, больше 25 лет, в Германии, ему сейчас 24 года. Коля. Но когда ему было лет 10 – а я их навещаю довольно часто, – я его спросил: слушай, Коля, а что у вас в школе вашей германской, что вам говорят по поводу Гитлера и того, что было во время Второй мировой войны, нацизма? Он сказал: а знаешь, нам говорят, что не только Гитлер виноват и нам говорят, что не только нацисты виноваты. А нам говорят, что виноват немецкий народ, который поддержал этого самого Гитлера и нацистов. Я подумал: ничего себе. В школе своим ученикам говорить, что виноват твой народ. Я, конечно, шляпу снял. Это, конечно, сильно.
Но народ же всегда виноват. Например, сейчас вроде не очень положено так говорить, но Сталина, скажем, разве не народ поддержал и репрессии – и вперед, и собакам собачья смерть. Все эти плакаты и так далее. Разве не народ? А сегодня разве не народ? А кто, если не народ? Конечно, народ. Тогда что жалуетесь? Тогда хотите это, имейте тогда. Ведь не требуется между прочим революция, выйти, баррикады… Просто голосуйте, за тех, кто вам больше всех нравится. Ну, не за КПРФ же вы будете голосовать или за ЛДПР.
Короче говоря, вот эта вся тема, очень важная – мы мало о ней думаем, просто закрываем глаза, не хотим. Это ж неприятно все-таки, когда ты чувствуешь, что ты не совсем хорош. Вот это вещь, которая меня очень интересует.
