– Владимир Владимирович! Меня зовут Кирилл. Очень хорошо, что вы себя хорошо чувствуете, потому что для нас, для молодого поколения это очень важно, это очень хороший пример.
Очень простой на самом деле вопрос. На каком языке вы думали в детстве? На каком языке вы думаете сейчас? Был ли другой язык, на котором вы именно думали? И вопрос шаблонный, но тем не менее: какой язык вы считаете родным?
Владимир Познер: Вообще считают родным первый язык, на котором человек говорил. И это французский. И я три языка знаю одинаково. И на том, на котором говорю, на этом и думаю, на этом я считаю. А это как раз очень показательно.
Даже когда я был холост – а у меня были такие периоды, и поэтому бывали разные женщины, они мне говорили, что во сне я говорю на разных языках; поэтому я не могу быть разведчиком. Так что три языка во мне сидят, безусловно, и на другом языке я не думаю, кроме этих трех. Я думаю неодновременно, как вы понимаете. Вот сейчас я думаю по-русски. Но я могу ехать в машине, и, скажем, только что поговорил со своей кузиной-француженкой и думаю по-французски. Только человек обычно не обращает внимания на это, но если обращает, то… ведь человек думает словами на самом деле. Я понимаю, что я думаю по-французски.
Считаю тоже на трех. Да это вообще, знаете, интересная история. У меня есть очень близкий друг, его зовут Андрей Берелович. Он сын тоже эмигрантов. Он родился во Франции. Он живет во Франции, ему тоже много лет. Он блестящий историк. XVI–XVII век российский. Просто блестящий! Знаменит во Франции как историк.
Два года тому назад он ехал на велосипеде без шлема и упал в какую-то глубокую яму, разбился совершенно; думали, что он умрет. Долго лежал в больнице. Его первый язык был русский, потому что мама и папа говорили с ним по-русски. Но он по-русски говорит с акцентом, естественно, и не так свободно. Он француз. Так вот, когда он пришел в себя, оказалось, что он забыл французский язык, и что он говорит по-русски. Вот что такое первый язык. Я был совершенно потрясен. И когда я к нему приехал, он мне говорит: «Говори со мной по-французски, мне надо…» и вот мы говорим-говорим, потом он мне говорит русское слово и спрашивает: «Как это по-французски?». Хотя он кончил один из трех самых выдающихся университетов Франции. Он говорит блестяще по-французски. А тут вот так случилось. Язык вообще это таинственная вещь.
Ну, поскольку я живу в России очень давно, то, конечно, я больше говорю по-русски. Но я очень много езжу. Знаете, после того, как я столько лет был невыездным, я решил это как-то так исправить и много езжу. Я позволил себе купить квартиру в Париже. Это чисто эмоциональная вещь. Но я обожаю там быть. Это мой город, я его нежно люблю. И все-таки много говорю по-французски и по-английски.
Я люблю очень историю о немецком шпионе, блестящем разведчике, который во время войны работал в Лондоне. Блестяще совершенно говорил по-английски. Чистый Оксфорд. И в какой-то вечер заходит в бар со своей барышней и говорит бармену: – Martini, тот спрашивает: – Dry? – тот: Warum drei? Zwei!. Ну, и попался.
