Он меня принял в своей малюсенькой квартире, расположенной в гэдээровской «хрущевке» в восточном Берлине. Ему было 81 год, он на три года старше меня. В квартире царит идеальный и строгий порядок – да и хозяин строг, он смотрит на меня холодно, не улыбаясь, говорит коротко, скупо, будто забивает каждым словом гвоздь. Зовут его Ханс Шеффер, он полковник в отставке более не существующих вооруженных сил Германской Демократической Республики.
Меня к этому человеку привели две фотографии. На одной, относящейся к октябрю 1961 года, заложив руки за спину и расставив ноги в позе, сильно напоминающей нацистских военных, стоит офицер. Справа от него видны советские танки, а метрах в 300 впереди – танки американские. Этот эпизод относится к шестнадцатичасовому противостоянию танков двух сверхдержав у «Чекпойнт Чарли» («Чекпойнт Чарли» (англ. Checkpoint Charlie) – американский контрольно-пропускной пункт на границе Восточного и Западного Берлина. – Прим. автора). Мало кто помнит об этом, но тогда мир стоял на грани новой войны: достаточно было бы одному из командиров приказать выстрелить.
Другая фотография была снята 17 августа 1962 года. На ней офицер что-то приказывает солдатам, которые держат тело раненого Петера Фехтера, пытавшегося бежать из Восточного Берлина в Западный. По пути в больницу он умер от потери крови. На обеих фотографиях один и тот же офицер: Ханс Шеффер.
Правда, он тогда не был полковником, но офицером-то он был, и меня интересовало, как он теперь оценивает свои тогдашние поступки, не жалеет ли о чем либо, как спится ему по ночам. Как мне кажется, если бы эти события происходили в другой стране, если бы я имел дело не с немцем, ответы были бы иными. Не могу сказать, какими именно, но более что ли «круглыми», более оправдательными. А полковник в отставке, точнее, немецкий полковник в отставке, ответил вот что: «Я гражданин ГДР. Западные мне не друзья. Ни о чем не жалею. Честно и до конца выполнил свой солдатский долг».
Ответ меня ошарашил своей жесткой, даже жестокой честностью. Ни малейшей попытки что-то приукрасить, никакого макияжа. Потом, разговаривая с разными немцами в разных районах Германии, я раз за разом наталкивался на то, что стал для себя называть «немецкой правдой». Когда мы начинаем перечислять «немецкие черты», непременно говорим об аккуратности, точности, законопослушании, чинопочитании. Я добавил бы склонность говорить обнаженную правду. Это не значит, что немцы не врут. Врут все. Но не всем свойственно так беспощадно, без прикрас, без тени оправдания говорить о себе правду.
В данном случае – и случай этот важный – человек говорил правду, ни минуты не сомневаясь, что он поступал по-солдатски честно, а значит, правильно. У него не возник вопрос, несет ли солдат ответственность за выполнение приказа своего командира.
Ответ очевиден: нет, не несет. Ведь ни одна армия не может существовать без принципа «приказы не обсуждают, приказы выполняют». У Шеффера, пограничника, отвечавшего за соблюдение порядка у Берлинской стены, был приказ: любого человека, пытающегося бежать, перебраться через стену, остановить – сначала окриком, потом, если беглец не подчинится, стрельбой на поражение. Ведь стена в данном случае – государственная граница, а во всем мире, нелегальный переход границы наказывается, в частности, таким образом. Так-то оно так, но Берлинская стена – это была граница особого рода, она была установлена произвольно, к тому же не с целью препятствовать ее переходу гражданам чужих стран, а гражданам своим собственным. Ее строительство – мера, воспрепятствующая свободному передвижению граждан ГДР, ее законность сомнительна. Приказ стрелять по своим гражданам вызывает вопросы.
Наступает ли момент, когда выполнение приказа становится преступным? Принципы, выработанные на Нюрнбергском процессе, говорят: да, безусловно. Ведь в Нюрнберге судили, осудили и казнили не только руководителей Третьего Рейха, но и многих других, среди которых были судьи, врачи, бюрократы и, конечно, военные. Можно ли требовать, чтобы человек в форме (да и не только в форме) задумывался над приказом, чтобы его представления о добре и зле были важнее приказа? Я не раз говорил о том, что я атеист, но спора ради, если допустить, что когда-нибудь наступит Судный день, что скажет Бог Хансу Шефферу? Да и не только ему…
Как вы думаете?
В издательстве АСТ выходит новинка от Владимира Познера — «Немецкая тетрадь. Субъективный взгляд». В 2012 году Владимир Познер и Иван Ургант отправились в Германию снимать документальный фильм «Германская головоломка». За это время Владимир Владимирович сделал немало портретов и пейзажей, пообщался со множеством людей, открыл новую для себя Германию. Фотографии плюс впечатления автора легли в основу книги — ссылка на книгу
