– Владимир Владимирович, вы совсем недавно сказали, что после распада Советского Союза большинство народов бывших советских республик не сожалеют о распаде СССР, так как они были на вторых ролях, на втором плане, а на первых ролях был русский народ и Россия. Как вы считаете, есть ли в современной России республики, народы, может быть области, которые видят себя на вторых ролях? Есть ли в связи с этим риск распада страны, и если есть, что нужно делать властям, чтобы этого не дай бог не произошло?
Владимир Познер: На самом деле это очень сложный вопрос. Ведь есть одна принципиальная разница между Российской Империей в любом виде – в царском или в советском – и всеми прочими, которые существовали. У всех прочих колонии были за морем, за океаном, колонии не имели общих границ с основной страной, ну в Австро-Венгрии все-таки было соприкосновение. Но Российская Империя целиком и полностью – это все одна земная, так сказать, территория. И поэтому «развод» – это очень тяжелая вещь, это не то, что они где-то там, а вот тут все, рядом.
Да, есть, скажем так, районы, области в РФ, в которых проживают не просто не русские люди, а проживают люди другой религии, другой культуры, другого языка, ну в частности на Северном Кавказе, но и не только там.
Это очень сложный вопрос, и я не могу вам предсказать, что будет, не сегодня или завтра, а через десять лет, через двадцать лет, через тридцать лет, не знаю. Но это проблема, несомненно проблема.
И, конечно, использование слова «россияне» – это скорее ухищрение, то есть россияне – это те, которые живут на территории России, это не национальность, это, можно почти что сказать, гражданство. Российское, не русское, российское гражданство.
А вот национальный вопрос, который очень трудный, когда человек осознает свое отличие, свою особенность, которая выражается прежде всего в языке, но не только. Вот как это преодолеть, как объединить? Потому что разговоры о том, что в Советском Союзе была дружба народов, – это просто полное вранье. Да, были отдельные случаи, когда женились даже, но никакой «дружбы народов», конечно, не было, и мы это видим.
Так что я не знаю, как вам ответить, я только знаю, что ваш вопрос очень, очень трудный. И я не знаю, насколько люди, облеченные властью в нашей стране, об этом думают, нигде особенно я не встречал по этому поводу никаких статей, но, наверное, думают. Не думать нельзя, и в частности все то, что происходило с Чечней, – это ведь отражение этого вопроса.
