Вопрос: Добрый вечер! Благодарю за встречу. Пользуясь случаем, хочу задать три вопроса. Честно говоря, сюда пришел с одним. Но учитывая то, что вряд ли окажусь здесь еще раз когда-либо…
В. Познер: А почему?
Продолжение вопроса: Я из другого города. Это проблематично. Поэтому не буду занимать время других. Первые два связаны с вашей вступительной речью. Вы начали с того, что при американских выборах существенное влияние имели женщины в итогах. И, на мой взгляд, я наблюдаю такую тенденцию, что это тренд. И вопрос в следующем: считаете ли вы, что это движение к какому-либо равноправию. Причем не только женскому, а любого вида равноправию. Либо равноправие уже давно закончено, а то, что происходит сейчас, – это помешательство или что-то вроде того? Подмена понятий.
В. Познер: Я не понял. Помешательство – это как понимать?
Продолжение вопроса: Как лично я считаю, что эта борьба за равные права – у нее уже давно есть свои плоды. То, что происходит сейчас, лично я не могу назвать равноправием. Мне это кажется именно подменой понятий ради чего-то другого. Вот хотелось бы услышать ваше мнение.
В. Познер: Хорошо, я понял.
Продолжение вопроса: Второй вопрос касается искусственного интеллекта. Вы сказали, что на ваш взгляд, то будущее, оно не очень перспективное, которое вам обрисовывают – это своего рода фашизм. А как вы отнесетесь к точке зрения, что это не фашизм, а эволюция? Ведь главенствующее положение сейчас занимает человечество за счет того, что оно обладает самосознанием, оно больше других представителей, более или менее разумных, живет на планете, что искусственный интеллект по всем этим параметрам убирает человека и это просто естественно, дальнейший ход развития. То есть не фашизм, а эволюция.
И третий вопрос, собственно с которым я сюда пришел: я понимаю, что вы для многих кумир, нынешняя встреча это только подтверждает. Скажите, пожалуйста, накладывает ли на вас это какую-то ответственность? У меня все. Спасибо.
В. Познер: Ну, давайте начну с последнего вопроса. Я считаю, что журналист несет ответственность только перед своей публикой. Не перед властью, не перед партией какой-либо, а только перед его аудиторией, которая либо его читает, либо слушает, либо смотрит. И что этот долг заключается в том, чтобы постараться быть максимально объективным, насколько человек может быть объективным. Потому что мы ж не роботы. Не врать. А мы знаем, когда мы врем. Не говорить полуправду. Это тоже вранье. Мы можем ошибаться, но тогда это не осознанно. И постараться дать своей публике максимум информации. Максимум. И потом отойти и сказать: ну вот пожалуйста, делайте свои выводы сами.
Я считаю, что в этом заключается долг журналиста. И что более того, журналист не должен убеждать свою публику в чем-то. Я считаю, что его мнение не имеет никакого значения, как журналиста. Как отдельно взятый человек – это вопрос другой.
Был такой выдающийся американский журналист. Его звали Тед Коппел. Он еще жив. Но он уже не работает довольно давно. Он вел программу NightLine на АBC. Блестящая совершенно программа. Так вот он настолько в этом смысле соответствовал моим представлениям, что люди даже не знали, голосует он за демократов или за республиканцев. Он никогда не говорил, кого он поддерживает. Что этот правый, а этот неправый. Нет. Он говорил: вот вам вся информация. Вот этого интервьюировал, этого, этого… А дальше пожалуйста, сами решайте.
Я считаю, что представления о патриотизме, во всяком случае у журналиста, оно не такое, как обычно его воспринимают. Я считаю, что… ну вот, к примеру, когда я работал в Америке, известный профессор журналистики Брэд Френдли пригласил группу американских выдающихся телевизионных журналистов, куда я попал только потому, что я работал с Филом Донахью, и поставил перед нами такой вопрос: вот вы берете интервью у своего министра обороны, вы у него в кабинете. Телефон звонит. Он берет трубку. Потом вешает и говорит: вы меня извините, я выйду буквально на 3 минуты, посидите. Вот он выходит. Ну, вы конечно, смотрите, что у него на столе. Вы же журналист, правда? Вы ничего не трогаете. Но вы смотрите. Вы видите, что там лежит документ совершенно секретный. Он, правда, лежит вверх ногами к вам. Но вы умеете читать вверх ногами. И из этого документа вытекает, что ваша страна собирается объявить войну другой стране через 10 дней. Френдли спрашивает нас: что вы сделаете с этой информацией? Это не подстава. Это реальная информация.
Кстати, собравшиеся, человек 15, буквально за 30 секунд пришли к единому мнению: постараемся об этом сообщить. Может, не удастся. Но постараемся сообщить. Когда я этот вопрос ставил перед нашими журналистами, почти никто не сказал, что постарается сообщить о документе. Они говорят, ну как же патриотизм? Мы же не можем, это же наша страна и так далее. Тогда я говорил, подождите минуточку. Значит, кто-то там решил, что ваших детей пошлют воевать, вас никто не спрашивает. И вы считаете, что вы не должны говорить людям – послушайте, эй… Значит, многие бы сказали, это не патриотично, вот вам…
Знаете, когда врач идет на поле боя и видит раненого, он не спрашивает: ты чей? Если он врач. Он постарается его спасти. Может быть, это не патриотично с точки зрения некоторых.
Значит, это что касается моей ответственности. Если ты известный журналист, то значит – ты влияешь на мнение каких-то людей. И это ответственность. Ты обязан об этом думать. Так я думаю по крайней мере. Вот это ответ на ваш вопрос. Да, я чувствую, что у меня есть некоторая ответственность, потому что я довольно известный журналист.
Что касается эволюции. Я же не сказал, что это революция. Но тот результат, если он будет таким, я его считаю фашистским. Когда людей делят, – это, на мой взгляд, типичный фашистский подход. Неважно – эволюционный он революционный. Это не в этом дело.
И о равноправии. Послушайте, я убедился в том, что вообще когда в Америке стали говорить о харассменте, у нас многие смеялись: что за глупость такая и так далее. Это очень странно вообще.
Насилие над женщинами происходит более или менее постоянно. В том числе в нашей стране. Судя по неофициальным данным, у нас ежегодно от домашнего насилия погибают 10 тысяч женщин. Десять тысяч! И что-то молчок. Более того – у нас говорят, если я не ошибаюсь, что если тебя муж бьет, то значит он любит. Но это же не смешно на самом деле. А пословица: курица – не птица, баба – не человек, это как?
То есть на самом деле наше отношение к женщине, я имею в виду русское… Я бы сказал даже, не российское, потому, что это русская пословица. Если бьет – значит любит – это тоже русское. Это не татары, не ингуши. Это русское. Как вообще это принять?
В Америке накапливалось то, что накапливалось, и взорвалось. Ведь это очень страшно. Вот ты замужем. У тебя есть дети. Довольно страшно публично сказать, что то-то и то-то с тобой происходило. Но все-таки нашлась одна и дальше уже пошло.
Конечно, перебор был. Я знаю, на телевидении был, мой визави, можно сказать, интервьюер очень известный, Чарли Роуз, ну очень известный. Больше нет Чарли Роуза вообще. Все. Кончился. Его обвинили и он признал. Его сняли и все, никто не помнит. Нет такого человека. Ну и были другие там. Мак Лауриз из NBC и прочие. Был некоторый перебор, на мой взгляд.
Но вообще это правильно. И это никакого отношения к равноправию… при чем тут равноправие? Равноправие – это платите столько же, сколько вы платите мужчинам, а не на 30% меньше, как у нас. Никакого «стеклянного потолка» быть не должно. Женщина должна иметь такие же возможности достичь того, что она хочет. Но ведь у нас очень многие женщины и считают на самом деле, что мужчина важнее. Ну, значит, так они хотят жить. Но это очень странно.
Мне кажется, что вопрос равноправия совсем еще не решен. Я помню, в советское время хвастались тем, что у нас врачи в основном женщины. Перед иностранцами. А иностранцы так: действительно, а почему? Потому что там, на Западе, врач получает много денег. Они не знали, что у нас врачи получают гроши. И что поэтому там много женщин. А не потому что что-нибудь другое. И то же самое учителя. А почему? А потому. Непрестижная профессия, раз мало платят.
Так что, мне кажется, что вообще вопрос равноправия – это важнейший вопрос для России. Я, например, очень рад, что в Америке женщины оказались очень активны в этом смысле и решили бороться за политические права, за кресла, и преуспели. И замечательно. Потому что женщины как правило менее агрессивны, чем мужчины. Это уже моя точка зрения, безусловно. И я бы хотел, чтобы побольше было женщин во власти, чем эти любящие размахивать саблями и кулаками. Так что у меня совершенно нет… так сказать, ваш взгляд на равноправие, я его не разделяю.
