— К вам очень много вопросов, но я бы хотел спросить о поэзии, в частности о поэтических переводах.
Так случилось, что лично мне довелось принять участие в издании альбома – переводы песен, стихов Высоцкого на английский язык.
Я хочу попросить вас высказаться – как вы считаете, насколько допустима степень свободы в переводе поэзии? Как далеко можно уходить от оригинала? Или как близко нужно быть к тем строчкам, которые написал поэт?
Владимир Познер: Ну давайте так. Есть поэт, который написал стихи. Значит, если вы переводчик, то ваша задача – передать эту поэзию на своем языке. Эту поэзию. Не другую поэзию. Не свою поэзию, а эту поэзию.
Поэтому, скажем, такой великий поэт как Пастернак, переводя Шекспира, практически делал его Пастернаком. Потому что его талант настолько силен, что он ничего с этим делать не мог. С другой стороны, такой поэт как Маршак – конечно не таких масштабов как Пастернак – переводил, но порой не хватало поэзии.
Есть редкие случаи, ну скажем, Лозинский. Если вы знаете итальянский и сравните перевод Лозинского с оригиналом Данте – то вы поразитесь, насколько это поразительно точно.
Я думаю, что мы позволяем себе вольности от бессилия. От того, что мы не можем сделать это. Иногда можно очень точно перевести, особенно короткие стихи. Но вообще это дико трудная вещь, дико трудная! Поэтому все-таки если ты переводчик – то твой долг суметь как можно точнее передать оригинал со всей его поэтической прелестью.
Но если, скажем, по-французски все ударения на последнем слоге – то по-русски это невозможно сделать! Потому что по-русски – скачут ударения. Если по-английски масса слов – однозначных, то есть односложных, то на русском их очень мало. И поэтому английская строка – короткая и там много слов. И мы не можем это передать никак, что-то выбрасываем, не вмещается.
Я не хочу вдаваться в технику стиха и поэтического перевода, но есть неодолимые трудности. Просто их невозможно преодолеть. Но нужно стремиться к этому.
Но самое печальное – другое. Что вот мы сделали перевод, и счастливы, и нам кажется, что здорово, и действительно здорово, но – сегодня. А через 50 лет – уже не очень, потому что наш язык меняется, а оригинал – нет. Оригинал как был, так есть. Вы попробуйте прочитать старые переводы Шекспира – это невозможно. Так по-русски не говорят. Надо переводить заново.
Так что мы делаем такую работу, которая нужна только ненадолго.
