Я очень люблю Кино. Люблю его страстно и нежно и не изменяю ему. Не смотрю его ни по телевизору, ни на компьютере, ни, боже упаси, на смартфоне. Правда, бывает, во время многочасовых перелетов, когда предлагают небольшой гаджет, куда втиснули десятки фильмов, я проявляю малодушие и смотрю. При этом мысленно прошу прощения у режиссера, который сделал этот фильм так, чтобы я смог насладиться изображением, звуком, оттенками…
Впрочем, чаще всего я смотрю ленты. Так я называю всякого рода блокбастеры, триллеры, экшен, которые изначально были сделаны с одной целью: заработать. А Кино — это то, что режиссер не мог не сказать, то, что сидело в нем, требовало выхода, это кусок его жизни и, завершив его, он, режиссер, отдаёт часть себя.
Я помню, как американский писатель Норман Мейлер, пытаясь объяснить самоубийство Хемингуэйя, написал, что писатель, добиваясь истины, откусывает кусочек своего языка; в конце концов, он теряет способность говорить и тогда…
Вот эта попытка сказать, дойти до истины, добиться того, чего невозможно добиться, это и есть суть творчества, суть искусства, суть Кино.
Совсем недавно я посмотрел фильм Авдотьи Смирновой “История одного назначения”. Я не стану пересказывать сюжет, или высказывать свои суждения. Скажу лишь, что это Кино. И совершенно не о Толстом. Это Кино о каждом из нас.
