— Всем известно, что вы атеист. Скажите пожалуйста, а во что вы тогда верите?
Владимир Познер: Знаете, у Мольера есть пьеса Дон Жуан, и он оказывается в лесу со своим слугой Лепорелло, а тот тоже атеист. И Лепорелло так же как и вы спрашивает его: во что вы верите, черт возьми. И Дон Жуан говорит: Я? Я верю в то, что дважды два – четыре. И этим он выражает то, что думаю я.
Я верю в то, что я могу потрогать, пощупать, ощутить. Я верю в любовь. Я верю в доброту. Я не верю в дядю, который там сидит и решает, что мне сейчас говорить. Не верю. Я не верю в то, что есть люди, которые могут мне сказать, как я должен себя вести. Не верю. Я не верю, что у кого-то есть прямая связь с кем-то там или с чем-то там. Не верю! Другие верят – на здоровье. Я абсолютно не против этого, главное чтобы мне не мешали жить так, как я хочу. То есть без этой веры.
В чем-то мне труднее, потому что я понимаю, что я умру – и все. И не будет никакого там вечного счастья и прочее. И потом все мои друзья – если есть ад, то они конечно там. Поэтому я не могу молиться, а иногда людям это помогает, я не могу встать на колени, попросить – а иногда это помогает. У каждого свой путь.
Я очень во многие вещи верю. Я знаю, я их видел, я могу сказать – да, вот. А это такая вещь… в основном связанная с невозможностью объяснить что-то. Со страхом. Ведь если так, в далекие времена, когда люди приписывали гром, молнии богам – потому что ну как это объяснить? Ну конечно потом произошло объяснение этого дела и конечно это может объединять очень сильно. Ну и потом уже у христиан возникло свое, у мусульман – свое и так далее.
Это все страшно интересно, по-моему, если читать это все, с точки зрения исторической, философской, но когда это превращается в практику – иногда мы получаем то, что мы имеем сейчас на Ближнем Востоке. Потому что на самом деле то, что происходит, – это война между шиитами и суннитами. На самом деле. Которая продолжается уже полторы тысячи лет. Потому что если посмотреть, кто против кого воюет – там шииты и там сунниты. А не то что «за Асада» или «против Асада».
Ну, это уже совсем другой разговор.
