— Гипотетически сложно дать ответ на этот вопрос, но все же. Вы дали нам понять, что мы стояли прямо на пороге войны, я думаю, что не все об этом знали. И как быстро вокруг России затягивается эта петля, такого отношения не было даже во времена прошлой холодной войны. Но: закрываются границы. Пусть не по инициативе власти России, а по инициативе международного сообщества.
И вы знаете, что есть ограниченное количество времени, когда вы можете сделать выбор и уехать, либо вы останетесь здесь – на какой период, неизвестно. Но вы точно знаете, что если можете работать, то вы делаете то, что очень многие, в том числе здесь присутствующие люди, считают важным делом. Когда вы проливаете свет, высвечивая многие темные углы.
Владимир Познер: Во-первых, если я что-то сказал, я всегда требую, чтобы меня точно цитировали. Я ни о какой петле, которая затягивается вокруг нас, не говорил. Я говорил о том, что нас боятся. Это я говорил. И что нас окружают – я НЕ говорил.
Да, действительно, НАТО на наших границах, это правда, но я этого не говорил. Это важно. Это ощущение круговой обороны – это неправильное ощущение. Это все загоняет нас совершенно не туда. Да, конечно, неприятно. Но есть факт, что Прибалтика боится нас, – это же не придумано. Они на самом деле считают, что мы можем на них напасть. Раз мы взяли Крым, раз мы с Украиной никак не можем прекратить… – почему бы нам не напасть на них? Мы же хотим восстановить Советский Союз, – они так искренне считают!
Другое дело, что неправильно считают и т.д. Не потому они хотят нам плохо, что они стали членами НАТО, – не потому. А потому, что они боятся. И мы должны задуматься, почему нас боятся. Если у нас нет таких намерений, если мы не собираемся ничего этого делать, – почему же нас боятся? Надо задавать себе этот вопрос. Что они – дураки? Или их всех обманули так легко?
Теперь насчет вашего гипотетического вопроса. Я начинаю себе давать отчет в том, что граница закрывается. Неважно, кто ее закрывает. Она закрывается. Останусь ли я или не останусь? Это очень тяжелый вопрос. Я не хочу, чтобы меня здесь хоронили. Хоть я атеист, мне не все равно. Я понимаю, что ничего такого там нет. Но вот странным образом – не хочу. Я хочу, чтобы развеяли мой пепел над Парижем. Вот этого я хочу. Хотя вообще все равно! Но почему-то я так хочу. А если закроют границу – не получится.
Вроде ерунда. А для меня – не ерунда. В этой ситуации как я поступлю – уеду, не уеду, – не знаю. Честно говорю – не знаю, потому что, что бы я сейчас ни говорил, – это одно, а если это случится, – это другое. Есть вещи, о которых я могу сказать твердо: «Этого я не сделаю никогда». Например, не буду сотрудничать с ФСБ. Ни-ког-да. Ни при каких условиях. Что бы ни было.
А вот об этом (отъезде) – я не знаю. Может, уеду. Может – нет. Больше шансов – думаю, что уеду. Не хочу больше жить взаперти. Не хочу. Вы вот молодые относительно, вам столько лет, сколько меня не выпускали. Или около того. Я не хочу жить в клетке. Даже если это очень хорошая клетка. Не хочу. И если у меня будет ощущение, что опять закрывают двери, – я, скорее всего, скажу «нет». Я очень сильно надеюсь и даже верю, что этого не будет. Но никогда не знаешь. Жизнь по-разному поворачивается. Я поэтому не люблю предсказывать. Никто не знает на самом деле.
Видеозапись:
