Завтра, 1 апреля, мне исполнится 84 года. Никогда не думал, что проживу столько лет. Никогда не надеялся, что проживу их в таком счастье. Я часто задумываюсь над тем, что приобрел я за эти годы. Не стану писать об этом сейчас, потому что хочу коснуться другой темы, хочу сказать о том, от чего я избавился.
Главное, от чего я избавился, – это от страха. Я не имею в виду тот страх, который мы испытываем в детстве, скажем, боязнь темноты; и не тот, который связан с нашей физиологией, как, например, страх высоты или боязнь летать самолетом. Я имею в виду страх, рожденный обществом, в котором человек живет. Людям, живущим в подлинно демократических, свободных обществах, этот страх не знаком. Они не ждут угроз, преследований, тюрьмы или расстрела за то, что говорят или пишут. Они не опасаются того, что за высказанное мнение они могут поплатиться потерей, в лучшем случае, работы, а в худшем – свободы и даже жизни.
Я, приехав 18-летним юношей в Советский Союз, когда еще был жив один из самых страшных диктаторов истории, Иосиф Сталин, очень скоро ознакомился с этим страхом. Страхом подлым, страхом, который часто заставлял и заставляет людей лгать, предавать, совершать самые мерзкие поступки ради самосохранения.
Я хорошо помню, как из года в год, возвращаясь после отпуска на работу, я ощущал холодок в животе от опасения того, что меня, возможно, ожидает. Не сказал ли я чего, не сделал ли я что-то такое, за что я буду наказан. Не было в этом ни логики, ни реального повода. Просто был страх. Тот самый, на котором, совместно с верой, держалось советское здание.
Когда-то я боялся летать. Я «держал» самолет всем своим нутром, как при взлете, так и при посадке, никогда не спал, считая, что именно тогда самолет упадет. Дело дошло до того, что я стал думать о том, что надо менять профессию. И вдруг – не знаю как, не знаю почему – страх этот пропал. Я летаю очень много, и когда самолет трясет и пассажиры-соседи становятся бледно-зеленого цвета, я начинаю успокаивать их.
Точно так же я избавился от страха перед властью, перед теми, кто считают, что человек бесправен и суд существует только для осуждения. Пишу я это в связи с делом историка Юрия Дмитриева. Он был арестован в связи с анонимным доносом, обвинявшим его в изготовлении детской порнографии (позже к этому добавилось обвинение в незаконном хранении оружия). Изготовление детской порнографии ему вменили в связи фотографиями обнаженной его приемной дочери, которые он снимал. Эти фотографии не были опубликованы нигде. Более того, привлеченные эксперты не нашли в них признаков порнографии. Что до оружия – старый, ржавый обрез – то экспертиза не признала его оружием. Судебно-психиатрическая экспертиза нашла, что Дмитриев абсолютно вменяемый человек.
Завтра у католиков Пасха. У православных Вербное воскресенье. Всем известно, что я – атеист, хоть и крещен в католической вере. Вместе с тем я абсолютный сторонник принципа христианского милосердия. Послезавтра суд вынесет решение по делу Дмитриева. Прокурор потребовал для него 9 лет (!) строгого (!!!) режима. Я не призываю судью к христианскому милосердию. Хотелось бы понадеяться лишь на справедливый суд, на то, что не будет осужден человек, не совершивший никакого преступления.
Хотел бы всем напомнить, что Юрий Дмитриев является главой карельского правозащитного центра «Мемориал», который; в частности, составил и издал Книги памяти жертв политических репрессий 1930–1940-х годов в Карелии и материалы по истории строительства Беломорско-Балтийского канала. В 1990-х годах руководимые им экспедиции нашли в Карелии места массовых захоронений жертв политических репрессий в Сандармохе и Красном бору. Можно сказать, что Юрий Дмитриев своим трудом не давал и не дает нам забывать о тех, кто внушал нам страх и ужас в течение семидесяти с лишним лет. Некоторые из них еще живы, есть у них свои последователи. Не за эту ли его деятельность хотят наказать Юрия Дмитриева?
Любое мое обращение к Петрозаводскому городскому суду могут оценить как давление на суд. И я не обращаюсь. Я выражаю лишь надежду, что 2 апреля в отношении Юрия Дмитриева будет днем справедливости.
Владимир Познер
