Ушел из жизни один из самых мною любимых людей, Шимон Перес.
Я имел счастье, а быть может, точнее сказать, мне так повезло, что я был знаком с ним, встречался довольно много раз, разговаривал. Более светлого и мудрого человека я не встречал. И доброго. Скорее всего, это была его главная черта – доброта.
Ушел из жизни последний из тех, кого можно назвать отцами-основателями Израиля. Один из тех, которые с прохождением времени становятся все крупнее, занимают все более заметное место в истории. Один из тех, кто не боялся ничего, кто даже и самые тяжелые минуты находил силы улыбаться и не терять надежду.
У него, у Шимона Переса, было совершенно замечательное чувство юмора. Как-то оказалось так, что мы с ним оказались на одном и том же океанском лайнере, и он пригласил меня поужинать. Это было, по сути дела, мое первое с ним знакомство. Вот сидим мы за столом, и я думаю: «Вот человек, который сможет ответить на вопрос, который меня давно мучает».
– Господин Перес, – говорю я (по-английски, хотя русский он понимал), – мне нужен ваш совет.
– Пожалуйста, – говорит он.
– Понимаете, я родился во Франции от француженки-католички, я крещен католиком, да еще в соборе Парижской Богоматери, так что я никак евреем не могу быть. Мой папа, конечно, был евреем, но тяготился этим, говорил, что не имеет ничего общего с еврейской культурой, не знает ни идиша, ни иврита, словом, что он русский интеллигент, а не еврей. Вырос я в Америке, чувствовал себя стопроцентным американским мальчиком, живу ныне в Советском Союзе. Я никак не могу разобраться, кто же я. Помогите мне, пожалуйста.
Перес посмотрел на меня своими огромными, древними, печальными глазами и сказал:
– Ну, мистер Познер, если вы не знаете, кто вы, то скорее всего, вы – еврей.
Я от смеха чуть не лопнул. А сейчас на глаза наворачиваются слезы от понимания, что больше я никогда не увижу его, не услышу, не смогу сидеть с ним за столом и вместе с ним хохотать.
Вечная ему память.