— Слушая ваши выступления, читая интервью с вами, складывается впечатление, что вы скорее американец, что в вас больше американского. Но ведь очевидно, что для России вы делаете больше, чем для американцев или для французов. Вопрос – почему?
Владимир Познер: Какой-то литературный герой сказал: «На ваш всеобъемлющий вопрос ПОЧЕМУ отвечаю всеобъемлюще: ПОТОМУ». Я работаю здесь, в России.
То, что я себя не чувствую русским, не надо приравнивать, ставить знак равенства – что «не любит Россию». Сильно любит. Сильно. И сильно переживает все то, что происходит в России. И видит смысл (это я в третьем лице о себе говорю) работы в том, чтобы менять страну, чтобы люди думали по-другому. Вот и все.
А то, что я этого не делаю (для Америки) – ну так я не в Америке. Я не во Франции, я здесь. Так случилось. Я уже и никогда не смогу этого делать в Америке или во Франции – так сказать, время ушло. Я и делаю это для России. По-моему, это очевидная вещь.
Было время, когда я работал в Америке – с 91 года по 96-й включительно (до начала 97-го), – я бы уже не добился этого. Я был там уже довольно популярным человеком, журналистом. Но сложилось так, что я вернулся. Не хочу вдаваться в подробности – это долгий и не очень интересный рассказ.
Но я не безразличный человек. Меня очень сильно беспокоит многое. Я знаю, что некоторые люди смеются, когда я говорю – вы знаете, я очень переживаю тот факт, что в Африке дети пухнут от голода. Я на самом деле переживаю это. Мне небезразлично, когда я вижу, как мухи ползают по их лицам – у меня это вызывает дикий гнев: как это может быть в нашем мире, сегодня? Если есть голодные дети, то почему? А с другой стороны есть… другое.
Задать вопрос Владимиру Познеру
