Несколько слов об Эрнсте Неизвестном

В первый раз я увидел Эрнста Неизвестного в дубовом зале Дома литераторов. Он сидел один за столом и смеялся. Нет, не смеялся, а умирал со смеху, слезы катились по его щекам, он весь трясся от смеха и никак не мог успокоиться. Каким-то невероятным усилием он справлялся со смехом, делал серьезное лицо, но через несколько секунд смех прорывался вновь и Неизвестный взрывался хохотом. Я не выдержал и, хоть не был с ним знаком, подошел к его столу и спросил, в чем дело.

– Да, понимаете ли, – с трудом проговорил Неизвестный, – только что анекдот рассказал мне Мартинсон, и я…

И тут он снова гомерически захохотал. Так состоялось наше знакомство.

Виделись мы совсем не часто. Был два раза в его мастерской, где меня совершенно потрясла скульптура «Орфей». Этот тот же Орфей, которого много лет спустя Неизвестный, уменьшив статую в несколько раз, подарил Академии российского телевидения в виде «ТЭФИ».

В 1962 году, на выставке в Манеже в честь 30-летия МОСХа, Неизвестный удостоился за свои работы быть обозванным Никитой Сергеевичем Хрущевым «педерасом», тут же был исключен из Союза художников СССР и лишился каких-либо заказов. В 1976 году Неизвестный покинул СССР, а с 1977-го жил в Нью-Йорке.

Я-то тогда был «невыездным», поэтому увиделся с ним только много позже в его мастерской в Сохо (для тех, кто захотят уличить меня в неграмотности, сказав, что район Сохо находится в Лондоне, а не в Нью-Йорке, вынужден разочаровать: и в Нью-Йорке есть район Сохо, он начинается к югу от улицы Houston Street, его название состоит из слияния первых двух букв слов South – юг – и Houston: SoHo).

Я не помню, на какой именно улице находилась его мастерская. Может быть, на Hudson стрите? Я бывал там не раз. Это было необыкновенно уютное помещение, в котором все дышало его работами, но и еще гостеприимством и интелпектом. С ним можно было говорить часами кряду. Пожалуй, более интересного, мудрого и парадоксально мыслящего человека я никогда не встречал.

Кряжистый, как будто вылепленный из камня, коротко стриженный, он смотрел на вас невероятно пронзительным взглядом своих черных (как мне казалось) глаз, в которых вспыхивал то смех, то гнев. Я не знаю, был ли он гениальным скульптором. Как мне кажется, только время дает ответ на этот вопрос. Но то, что он был скульптором совершенно выдающимся – в этом у меня нет ни малейших сомнений.

И еще – и это я хочу подчеркнуть особо – Неизвестный принадлежит к сонму тех, кого Россия саму себя лишила. Он принадлежит к тем, кого советский строй либо вынудил бежать, либо выбросил вон, наплевав на собственный народ, лишив его тех, кто были его мировой славой, выставив тем самым напоказ свое свиное рыло.

Эрнста Неизвестного не стало: во вторник рано утром он скончался в больнице. Он оставил после себя замечательные творения. Он оставил после себя непреходящую память. Но все равно, его уход невосполним.
Мне его будет не хватать.

Приезжая в Нью-Йорк, я не буду, радуясь заранее, предвкушать с ним встречи. Да, он был далеко, но он был.

Теперь его нет.