— Какие у вас как у журналиста ощущения, когда вам на конкретный вопрос не отвечают? Меня поразило, как Яровая, как бывший прокурор – она же бывший прокурор – на ваши вопросы прямо не отвечала. Она отвечала симметрично. Такой же вопрос – какие были у вас ощущения, когда министр Мантуров отвечал не по сути? И не ответил на ряд вопросов о развитии промышленности в РФ.
— Значит, послушайте, для чего я это делаю? Ведь я это делаю не для себя. Понимаете, да? Это не то что я пришел и давай поговорим – ты и я, мне интересно. Я это делаю для вас, то есть для зрителя. Какая у меня цель? Чтобы зритель понимал, кто этот человек. Ну посмотри, послушай, сделай свои выводы – все. Поэтому я, как правило, с этими людьми не спорю. Это же не дебаты. Я не доказываю, что я прав, а ты не прав. Ты только отвечай на вопросы. Как ответил – так и ответил.
Я часто говорю, что могу задать вопрос: «Надо ли, как вы считаете, вешать всех евреев на фонарных столбах?». «Да». «Спасибо, пошли дальше». Все, все поняли. Значит, когда человек так отвечает, вы думаете, все дураки, что ли? Они же все слышат. Это во-первых.
Теперь что касается Яровой. Это особый случай. Почему я пригласил Яровую? Она возглавляет важнейший комитет Государственной думы. Она – автор множества законопроектов. И мне действительно хотелось с ней поговорить об этих законопроектах, ставших законами. Тогда мы обратились к ней, как это делается всегда официально, и нам сначала сказали – да, она придет. Потом нам позвонили и сказали, что она не сможет тогда, когда мы договаривались, но еще нам позвонят. Ну и, короче говоря, это продолжалось довольно долго.
Я только потом выяснил, что когда мы ее пригласили, она собрала команду и во-первых решали – принимать, не принимать приглашение. Решили принять, но не просто принять. Давайте мы используем это, чтобы Познера приложить как следует. То есть вот это – наша задача. Надо сказать, что она приготовилась, она внимательно прочитала книжку мою. Подчеркивала там что-то. То есть она пришла с определенной целью. Цель была – мордой об стол.
Я в этот момент этого не знал. Но я чувствую – примерно первые 15 минут – что-то не то. Потом я понял, что происходит. Конечно, изменил свой тон, скажем так. Это, конечно, была очень яркая программа – в том смысле, что это фактически, с одной стороны, конечно было интервью, с другой стороны это, конечно, была дуэль. И очень многие запомнили и видели. И, конечно, кто такая Яровая – уже так все более или менее понимали. Но все равно задачу я свою выполнил.
Отвечать или не отвечать на вопрос – ну вот вчера даже было с Мутко. Я говорю – значит, Родченков врет? Нет ответа. Ну все-таки – врет? Нет ответа. Лжет?
То есть это максимум того, что я могу делать. И зритель – не дурак. Он быстро все понимает.
— Вы как француз (в какой-то степени. Правильно, да? По маме) как смотрите на события, которые происходили во Франции в связи с изменением трудового законодательства?
— Вы имеете в виду 35-часовой рабочий день?
— Да, и про увольнение и прием на работу – это огромное, огромное сопротивление молодежи. И позиция правительства – как вы считаете, правильная? И правильно ли держит удар правительство? Стоит ли так делать?
— Я вам скажу так. Если говорить о нынешнем правительстве и о нынешнем президенте, и о том президенте, который предшествовал ему, то ни тот, ни другой не вызывают у меня никакого восторга.
Вообще я, именно как француз, переживаю то, что происходит во Франции. Франция, которая постепенно теряет статус ведущей европейской державы – прежде всего из-за руководства. Они дождутся – все эти смешочки и так далее – они дождутся, когда нечто вроде Ле Пен придет к власти. И будет совсем все по-другому и очень невесело, причем многим.
Она, так же как и Дональд Трамп, выражает мнение очень многих людей, которые в других обстоятельствах стеснялись бы говорить то, что они думают. Это и по поводу политики в отношении мигрантов, и по поводу трудового законодательства. Ведь почему 35-часовой рабочий день? Чтобы можно было взять на работу большее количество людей, сократив рабочий лень одних, а других взять. Это не решение вопроса, конечно. Не решение вопроса.
Франция в значительной степени социальная страна. Социальная. Которая, пожалуй, в Европе, если только не трогать Скандинавию, наряду с Германией проявляла всегда очень большую заботу о так называемом «маленьком человеке». Этого все меньше и меньше, вранья все больше и больше, и конечно молодежь на это реагирует все острее и острее, потому что молодежь менее всего готова терпеть вранье и несправедливость.
Так что я могу сказать, что мне не нравится, что происходит, я не очень понимаю, чем там все кончится, но могу вам сказать, что из всех стран Европы Франция в этом смысле наиболее взрывоопасная. Если уж французы взорвутся – то это уже извините, мы уже видели, чем это кончается. Был 1789 год. Они такие. И как это пройдет – не знаю. Сейчас во Франции непорядок. Непорядок, и французы недовольны. Причем недовольны самые разные. Вне зависимости даже от политических склонностей.
— Но Вальс (премьер-министр Франции — ред.) – он прав или нет?
— Я считаю, что во многом он прав.
Из выступления Владимира Познера в «Жеральдин» (31.05.16)
