Вопрос: Я приехала из Уфы. Сегодня задают такие серьезные вопросы, и мне тоже хочется себя считать вполне серьезным человеком. Но увидела вас… Являюсь вашей поклонницей и даже по-человечески, наверное, влюблена. Позволите ли вы мне сфотографироваться с вами?
В. Познер: Что касается фотографий – я мог бы сказать это с самого начала. Если кто-то принес какую-то мою книжку, я естественно ее подпишу, нет вопросов. Ну а если человек приехал из Уфы – как я могу отказать ему в том, чтобы сфотографироваться? Не говоря о том, что на самом деле это часть работы. У меня есть приятели, известные, которые, когда их просят – можно с вами сфотографироваться? – они корчат рожи, недовольны. Я им говорю в этих случаях: вот когда перестанут просить, тогда я посмотрю.
Так что конечно я буду фотографироваться. У меня только одна просьба – не кидаться на меня хором.
Вопрос: Владимир Владимирович, скажите пожалуйста, с какой степенью вероятности можно надеяться вашим зрителям на то, что Первый канал ваши эфиры немножко выдвинет из тени? На самом деле расстраивает, когда вот эти ваши замечательные фильмы – путешествия (не одна передача – вот я вчера не посмотрела программу «Познер», я ее найду и скачаю, а когда смотреть к примеру неделю, десять дней) и каждый день вот это заполуночное бдение – нереально.
В. Познер: Понимаю вас. Послушайте, я тут бессилен. Во-первых, я не работаю на Первом канале. Во-вторых, хотя у меня хорошие отношения с К.Л. Эрнстом, понимаете, у него есть убеждение, и может быть, он прав, потому что это убеждение существует не только у него: массовая аудитория хочет смотреть Андрея Малахова, а не Владимира Познера. Массовая аудитория хочет смотреть «Время покажет», когда все орут друг на друга и так далее. Так это или нет – никто же ведь не пытался доказать, что это не так. Потому что для этого нужно в течение какого-то времени давать программу «Познер» не в 12 ночи, а предположим в 10. И фильмы в 10. И посмотреть, какой будет рейтинг. Потому что в один день-то это не изменится… Но поскольку так уже сделано – кстати говоря, во всем мире, к сожалению, на коммерческом телевидении. Потому что коммерческое телевидение, как вы знаете, зависит от рекламы, а стоимость рекламы зависит от того, сколько людей смотрит.
Вот Общественное телевидение, которое не зависит от рекламы, – это совсем другое дело. Но у нас нету его. У нас есть так называемое ОТР – это просто издевка над здравым смыслом, и поэтому говорить об этом больше не буду.
Так что я хотел бы вам сказать – да, можете надеяться, но я например давно уже не надеюсь. Так уж оно устроено.
Вопрос: Вы сегодня говорили про черту характера русского человека. Как гражданин Америки можете в двух словах сказать, что такое американский характер?
В. Познер: Ну, в двух словах, конечно, нет. Я действительно гражданин США, но если бы я просто был гражданином, то я бы ничего не мог сказать. Я знаю много бывших граждан нашей с вами страны, которые являются гражданами Америки, но не являются американцами ни в коей мере и вообще в американцах ничего не понимают. Но поскольку я там вырос и это в значительной степени моя страна, то какие-то представления об американском характере у меня есть.
Я бы сказал так. Во-первых, американец позитивен. В принципе, он позитивен. То есть если вот я вам предложу что-то сделать, вы, если вы русский человек, как правило ответите так: «Нет, но…». Дальше будете объяснять, почему нельзя. И даже если можно – вы начнете со слова «нет». Американец – наоборот. Он скажет «да» и будет искать, как сделать. То есть это позитивно. Второе. Он деловой. Он не рассуждает вообще, а абсолютно конкретно деловой человек. Он не сентиментален. У него нет вот этих взлетов и падений: восторг – депрессия. В этом смысле он гораздо более… Я говорю с общем. Он относительно ограничен. Его интересует от А до Н. От А до Ж. Но не более того. Дальше – не интересует.
Маленький пример. Мы снимаем фильм об Америке, 2006 год. Приезжаем в город Майами, штат Оклахома. Это не Майами штат Флорида, поверьте мне. Это такой городишко, где живут три с половиной человека. Подъезжаем заправляться. Подъезжает туда же грузовичок, сзади 6 человек, молодых людей, 20 с чем-то лет. Видят наши камеры – о, телевидение? Будете нас снимать? Мы увидим себя? – Нет, мы из Москвы, из России. – А-а, ну хорошо. Как будто в Майами, Оклахома, из России, из Москвы, приезжают каждый день. Ни-ка-ко-го интереса! Вообще! Боже упаси.
Но, с другой стороны, я всех спрашивал, во всех странах давал такой вопрос: завершите для меня следующее предложение. «Для меня быть – в данном случае – американцем – значит…». У всех есть довольно витиеватые ответы. Вот я спрашиваю молодого человека. «Для меня быть американцем – это лучше, чем быть мексиканцем», – это очень американский ответ. Это совершенно конкретно – да, лучше, чем быть мексиканцем. А там история и так далее – да боже упаси! В этом смысле это совсем другие люди.
Вместе с тем, необыкновенно гостеприимные. Необыкновенно приветливые. То есть вообще если вы поедете по Америке, будьте осторожны. Потому что вас пригласит человек домой, познакомит с десятью своими знакомыми, каждый из них вас пригласит домой, и вам придется есть и пить без конца. Это очень американская черта.
В общем, они симпатичные люди. Я говорю о самых простых. У них конечно есть высокая интеллигенция, но если говорить просто американец как таковой – это очень симпатичное явление. Просто очень. Они отважные, они хорошие друзья. Правда, слово «друг» по-русски имеет особое звучание. Вы знаете, если я скажу «это мой друг», я этим вам сообщаю важную информацию. В Америке – я вот с вами только что познакомился, и «вот это мой френд». Для них это совсем другое. И вообще они довольно поверхностны. Особенно не задумываются. Хотя – Фолкнер. Величайший писатель. Такое у них тоже есть.
Вопрос: Вопрос о нашей оппозиции. Комментируя высокий рейтинг Путина – примерно 80% – говорят о том, что это результат информационной политики трех главных каналов. При этом, если бы они были независимыми, то этот рейтинг был бы абсолютно иным. С другой стороны, если посмотреть на уровень проникновения интернета – то это примерно 70%. Почему тогда люди не воспринимают информацию из интернета? Ведь там есть информация иная, чем на ТВ.
В. Познер: Ну, во-первых, давайте так. Оппозиция. Она на меня производит жалкое впечатление. Там нет ни одного яркого человека. Был Борис Немцов, которого я знал, прелестный человек и прирожденный политик. Его больше нет. Все остальное – это слезы. Они никак не могут даже договориться между собой. Каждый считает, что он главный. «Кто сказал мяу?». В отличие от реакции, которая умеет объединяться всегда. Так что то, что они говорят, что это результат того, сего – конечно, а что они могут еще сказать? Что на самом деле он пользуется успехом? Нет же! Мы же не можем признать. А он на самом деле пользуется. Да, конечно, государственные каналы, федеральные каналы, конечно, играют роль – но опять-таки, не обманешь людей без конца. Не обманешь!
При Советском Союзе что – не было пропаганды? А как о Брежневе говорили? Какие были анекдоты о Брежневе? «Сиськи-масиськи» и так далее. Хрущев – вначале да, а потом нет. Так что это они, так сказать, принимают желаемое за действительное. Путин пользуется успехом главным образом потому, что с точки зрения рядового человека он вернул ему чувство гордости за свою страну. Все-таки русские считают, что они великий народ, что Россия – великая страна, и в течение 20 лет ее просто игнорировали. Благодаря Путину ее уже нельзя игнорировать. Приходится с ней считаться. Нравится – не нравится, вопрос другой. Но это чувство, что вот – мы Россия! Ничего не поделаешь: это очень важное чувство для очень многих людей. Собственно, этим я бы и объяснял его популярность. Мужик, который стоит за Россию. И это, я думаю, правда. Может быть, его представления о том, какой должна быть Россия, сильно отличаются от моих – но это не имеет никакого значения.
Вопрос: Есть ли у вас планы поехать в какую-то еще страну снимать?
Фильм про Испанию выйдет не раньше осени, потому что сейчас идет монтаж – это целое дело. Будет ли следующий – кладу руку на сердце, не знаю. В Европе, честно говоря, больше… Франция, Италия, Испания, Англия, Германия.
Африка – это континент. Россия – я уже объяснял – нет. Объяснял тем, что у меня глаз замылен. Я уже не вижу. Поэтому я конечно не буду делать о России, хотя было бы дико интересно. Дико интересно.
Говорят – давай о Японии делать. Понимаете, во всех странах, где я был, я либо совсем свободно говорю, либо более или менее. И понимаю. В Японии – нет. Я вообще ничего не понимаю.
Австралия? Ну крокодилы, ну акулы, ну кенгуру. Не знаю. Потом, слушайте, это очень дорого. Лететь в Австралию – это сейчас особенно дорого. И потом, сказать, что меня это влечет… Или Новая Зеландия. Ну бараны. Много. Больше, чем людей.
В общем, пока не решился. Не могу вам сказать, посмотрим. Наверное, заставят что-то сделать. Ну, то есть «по просьбе трудящихся», как было в Советском Союзе.
Из выступления Владимира Познера в «Жеральдин» (29.03.16).
