Совсем недавно, примерно неделю тому назад в Париже организация «Франция-Урал» (есть такая организация, как ни смешно) проводила «Дни русской литературы». Почему Урал, я не знал, но оказалось, что Борис Ельцин способствовал созданию этой организации во Франции, – он очень хотел, чтобы французы знали о его родном крае – Урале. Вот эта организация поэтому и стала называться «Франция-Урал».
Я был гостем этой встречи вокруг русской литературы. Было очень много народу, продавались книги русских авторов – как в переводе на французский, так и на русском языке, причем не только современные, но и классиков, авторов 20–30-х годов. Вообще все очень раскупалось, что было очень приятно. И совсем меня удивил тот факт, что в эти два дня проводились классы изучения русского языка для французских детишек, причем совсем маленьких, которым четыре года, пять, шесть, – тоже совершенно неожиданно. Мы узнаем о таких вещах и так несколько растерянно на это смотрим.
Кроме того, были, конечно, встречи с авторами, обсуждения их книг и всякого рода «круглые столы», где обсуждались серьезные вопросы.
Было действительно много интересного, но для меня, пожалуй, самым интересным был «круглый стол» на тему о том, «актуален ли еще в России спор между славянофилами и западниками». Ну, вопрос законный, все-таки надо учесть, что этот спор возник в XIX веке, причем в начале XIX века, а мы как-никак живем в XXI.
Так вот, среди участников этого круглого стола было два российских писателя: Сергей Шаргунов и Захар Прилепин, которые, кстати, были в программе «Познер». Был и я, поскольку там одна из моих книг тоже фигурировала. И довольно быстро выяснилось, что поставленный вопрос абсолютно актуален.
Господин Прилепин, я бы сказал, с необыкновенным жаром говорил о том, что все-таки Россия не относится к Европе, по крайней мере географически, и что европейцы сами не считают русских европейцами, то есть не принимают их за своих. Он говорил, что, например, Петр I (который вроде бы был западником, поскольку он все-таки двинул Россию к Западу) – что если бы Петр жил сегодня, то он бы показал этому Западу «кузькину мать». Это я, так сказать, вольно интерпретирую то, что говорил господин Прилепин, но все -таки не совсем неточно.
А господин Шаргунов как-то так очень настойчиво говорил публике, что он демократ и патриот, как будто бы это странное сочетание, но он много раз это повторял. А там в зале было довольно много народу, человек восемьсот, наверное, причем очень много французов. Были, конечно, и русские, живущие во Франции, слависты, конечно были, но было и много французов.
Я это слушал с некоторой улыбкой, должен вам сказать, потому-что мне казалось, что это так странно – желание что-то доказать, чего доказывать, собственно говоря, и не надо. И конечно, эти господа не говорили на французском, поэтому им переводили.
Я, конечно, западник, по крайней мере в этих реалиях, и я понимаю, что у всех свой путь и что никто ни на кого не похож. Шведы не похожи на португальцев, и у них разные пути: ну, у них общее что – христианство и европейское происхождение. Как мне кажется, для России это совершенно очевидно. У России свой путь, конечно же, но это тоже христиане и тоже с европейским происхождением. Это мой взгляд и я этого придерживаюсь.
На самом деле, к сожалению, все эти странные слова об особом русском пути имеют под собой малоприятный фундамент, замешанный на двух, казалось бы, совершенно не совместимых вещах, или элементах: первое – это комплекс неполноценности и второе – это убежденность в своем превосходстве. Вот что это такое.
Удачи вам