Владимир Познер: «Я верю в любовь, я верю в дружбу. Но в новости – нет. В политику – нет»

Вопрос: Как вы относитесь к новостным лентам «информационно зомбированным»? Откуда вы черпаете информацию о том, что происходит в мире, в стране? Во что вы верите, в какую информацию?

В. Познер: Знаете, Мольер, написавший замечательную пьесу «Дон Жуан», описал такую сцену, когда Дон Жуан и его слуга Сганарель находятся в лесу и Сганарель задает ему тот же вопрос: во что вы верите-то? На что Дон Жуан, картинно растянувшись на мху, говорит: во что я верю? Я верю в то, два и два – четыре. Я – то же самое. Я верю в факт. Я верю в факт, и я много читаю и много смотрю, и кроме того мне много лет и я уже много знаю. И все это вместе взятое.

Во мне вообще нет веры. Вера? Я верю в любовь, я верю в дружбу, я верю в того человека или этого – это другое совсем. Но в новости – нет. В политику – нет. Это все исключено. Просто есть понимание ситуации. Но если вы спросите, что я читаю – я очень много читаю. Очень много, но не… как вам сказать… вот есть, например, оппозиционная печать. У нас ее немного, но она есть.

Не знаю, видели ли вы последний номер журнала The New Times – замечательная обложка, на ней Путин изображен в полный рост в коротких штанишках, на голове у него шапка шута – знаете, с колокольчиками. И он стоит так вот, руки развернул, и написано: «А денег нет». Это при полном отсутствии свободы печати. Но правда The New Times имеет тираж три экземпляра или пять – не важно.

В принципе, я просматриваю оппозиционные вещи. Потому что там бывают вещи важные. Но надо также смотреть и наоборот, пропутинские. То есть проправительственные.

Я читаю New York Times, потому что это, может быть, одна из наиболее взвешенных точек зрения в Соединенных Штатах. Я читаю The Economist, который имеет свою точку зрения, но тем не менее другую. Стараюсь как можно больше. А есть такая онлайновая штука, называется The Huffington Post. Чрезвычайно любопытно.

То есть надо читать много чего. Но я теперь – и я попрошу меня понять, это не то что я хвастаюсь – я очень быстро понимаю, что это – это правда или это очередной раз, так сказать… Потому что все-таки очень большой опыт.

Вопрос: Я наверное одна из самых молодых, кто здесь присутствует, меня интересует вопрос поколений. Я родилась в 1994 году. То есть это ХХ век, но росла я уже в XXI. Росли в начале 2000-х, вот в этой неопределенной обстановке. Я и мои ровесники – никто не знает, кем он хочет стать, кем быть. Вопрос о смене поколений. Как вы смотрите на этот переход поколений?

В. Познер: Во-первых, я вам напомню, кто я. Я журналист. Я очень многого не знаю. Был такой фильм, сделанный по спектаклю, по мюзиклу «Вестсайдская история». И в этом фильме есть сцена, когда в табачную лавку заходит один из членов банды. Малолетний, 15–16-летний. И хозяин этой лавки начинает его поучать и говорит: «Когда мне было столько лет, сколько тебе, я…». И тогда этот парень взрывается и говорит: «Да тебе никогда не было столько лет, сколько мне!». Имея в виду следующее. Когда ему было 16, мир был другим. А когда этому 16 – это другой мир. И что я могу сказать? Когда мне было столько лет, сколько вам, это был другой мир. С другими даже принципами и с другими подходами, и совершенно я не могу что-то советовать. Абсолютно. Произойдет то, что произойдет. Единственное что есть некоторые, на мой взгляд, принципы.

Знаете, у моего отца был очень близкий друг. Иосиф Давидович Гордон. Папа когда-то снимал квартиру с двумя друзьями. Один из них закончил жизнь в Треблинке, в газовой камере. Другой вернулся в Советский Союз 1936-м (нашел время возвращаться), в 1937-м загремел как английский шпион, хотя приехал из Франции, получил 25 лет лагерей. Отсидев 17, во время реабилитации был реабилитирован, вернулся в Москву, наконец мой папа его нашел… Ну, не важно. И потом он жил с нами. Мои родители уехали вновь работать за рубеж, а он, значит, вместо них с женой жил в нашей квартире. Контролировали меня. Которому тогда было меньше лет, чем вам.

И вот он стал мне, наверное, одним из самых-самых близких людей на свете. Он меня звал Генрихом. Когда я его спрашивал: «Почему, собственно, Генрих?». Он говорил: «Понимаете, Генрих, когда я жил во Франции, мне попался учебник русского языка для французов, и там есть такой разговор: «Здравствуйте. Как вы поживаете?» Человек отвечает «Благодарю вас, Генрих, я здоров». Я всегда мечтал, чтобы какой-нибудь Генрих меня спросил, как я поживаю, чтобы я мог так ответить. Поскольку не случилось, Генрихом будете вы». Значит, я был Генрихом.

Так вот он мне сказал: «Генрих, не дай бог вам когда-нибудь утром, когда вы пойдете в ванную-комнату и будете бриться, увидеть свое лицо и чтобы у вас появилось желание плюнуть». Вот это я вам могу тоже адресовать. Я думаю, что это главное. Сохранить свое достоинство. Сохранить себя. Мы все идем на компромиссы, все. Жизни без компромиссов не бывает. Но есть предательство. Причем предательство себя, не других. Вот, я думаю, об этом надо помнить.

Вы говорите – нам пудрят мозги. Ну берите максимум того, что можете. Всегда пудрят мозги. Это естественно. Вы не смотрите на это заранее отрицательно. Попробуйте взять то, что можно. Потому что опять-таки «все говно, кроме мочи» – тогда и не надо ходить никуда. Но там же наверняка что-то есть. Понимаете? Если вы хотите быть экономистом, вы это выясните, это ваше дело или не ваше дело? Может быть, вы совсем не экономист? Может быть, вы классный водитель троллейбуса? Что тоже очень важно. Понимаете?

Попробуйте смотреть на жизнь по-другому. И вот то, что я вам сказал, по-моему, это важные слова.

Из выступления Владимира Познера в «Жеральдин» (26.01.16).

При использовании текста активная ссылка на сайт «Познер Online» обязательна!