Мы не виделись все лето. Последний раз встреча была в конце июня. Прошел июль, август, сентябрь и почти весь октябрь. За это время много чего произошло важного и интересного. Даже не знаю, что важнее. Вероятно, все-таки последние события в Сирии и то, что происходит на Ближнем Востоке. Начало президентской кампании в Соединенных Штатах.
Положение с российской экономикой, которое не внушает особого оптимизма. В общем, много всяких тем, и я не знаю, что вас заинтересовало бы. Обычно как мы встречались? Я минут двадцать «солировал», а потом уже вы задавали вопросы о том, что вас интересует. Может быть, нам прямо начать с вопросов, учитывая тот большой перерыв, который у нас был? Я могу, конечно, поговорить на ту или иную тему, но предлагаю вот такой вариант.
Вопрос: О проекте общественного телевидения. Я считаю, что это перевернет общество, что общество будет таким, каким будет телевидение, защищающее демократические механизмы. Это – и для Франции в том числе, и для США, такое мое мнение.
А вопрос такой: на предпоследней вашей программе Сергей Глазьев говорил об американцах плохо…
В.П.: Да, он их не любит. Хотя мне сказал, что на самом деле относится к ним неплохо.
Продолжение вопроса: По-моему, мы выглядим очень нехорошо, относясь так к американцам. Вопрос – как нам это изменить? Как изменить наше отношение к американцам и другим?
В.П.: Значит, давайте так. Почему вы думаете, что люди, которые принимают у нас решения, хотели бы все перевернуть? Я полагаю, что они ничего переворачивать не хотят, и что в принципе их вполне устраивает то, что есть. Общественное телевидение у нас существует. Его никто не знает, но оно существует. Называется – Российское общественное телевидение во главе с человеком по фамилии… – Малкин? (А.Г. Лысенко. – Ред.)
На самом деле – что такое Общественное телевидение? Это телевидение, которое не зависит от государства, от власти и не зависит от рекламодателей. Таким образом, это телевидение, которое имеет свои источники финансирования. Большое телевидение нуждается в очень больших средствах.
Откуда это телевидение берет эти средства? В разных странах по-разному. ВВС, наиболее известное общественное телевидение, получает деньги непосредственно от всех людей, у кого дома есть телевизор. И не важно, смотрят они ВВС или не смотрят. Каждый телевизор – это определенный налог, это 120 фунтов в год. У вас один телевизор – 120 фунтов. У вас, как у меня, их шесть – это 720 фунтов. Причем эти деньги идут непосредственно на счет ВВС. Не куда-нибудь еще. Прямо на счет ВВС. Таким образом, хотя ВВС в какой-то степени и зависит от правительства, потому что назначение генерального директора с этим связано, но все-таки в этом смысле это общественное телевидение.
Предположим, NHK – японское телевидение. Огромное, самое большое телевидение в Японии. Общественное телевидение. Там другая система финансирования. СВС в Канаде – там очень по-хитрому, там был принят закон, что бюджет СВС полностью оплачивается из бюджета страны и составляет икс процентов этого бюджета. Закон гласит, что власть не имеет права понижать этот процент. То есть давить на СВС и понижать процент – нельзя. Разные страны идут на то, чтобы создать общественное телевидение. Потому что они понимают, что в этом есть польза. Это телевидение, которое не «за этих» или не «за тех». Это телевидение, которое за зрителя. Оно не думает о рейтингах – ему это не надо, потому что его деньги не зависят от рейтингов, от того, что смотрят много или мало. Там совсем другие дела.
Когда я был у Путина в 2004 году, чтобы говорить об Общественном телевидении, – он мне сказал: «Владимир Владимирович, конечно это хорошая идея. Но кто будет оплачивать? Народ-то у нас не может – у него нет таких денег». Так что непонятно. Я говорю: «Ну, а может быть все-таки власть будет?». «Ха, кто платит – тот и заказывает музыку», – сказал он. На что я ему сказал – да это не обязательно так! Помня о СВС. На что он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Владимир Владимирович, вы хороший человек, но очень наивный».
Неужели вы думаете, что телевизионщики, люди, преданные этому делу, не писали никаких проектов на этот счет? Было поручено написать! Было две группы, которые писали! Одна – во главе с нынешним председателем Совета при президенте по правам человека, там была целая группа – и ваш покорный слуга. А другая группа – была при Министерстве связи. Было два проекта, таких серьезных, о создании в России Общественного телевидения. Ну и что вышло из этого? Пшик! Ничего вообще не вышло. Общественное телевидение прежде всего не зависит от власти. А кто у нас назначает председателя ОТ? Президент РФ. А кто его снимает? Президент РФ.
Поэтому конечно я очень признателен за ваше предложение, но я понимаю, что к чему. Конечно было бы хорошо, если бы оно было. Не надо его переоценивать, не надо думать, что вдруг появится такое телевидение – и вся страна будет смотреть и станет сразу дико демократичной, и все мы будем большими демократами, и будем терпеливыми и все прочее – нет, это все немножко не так.
А что касается того, почему мы не любим американцев – потому что нам внушили, что они плохие. А кто внушил? Телевидение. А почему они нас не любят, как вы думаете? Или вы думаете, что они нас любят? Все то же самое – телевидение. Сегодня 70% американцев считают, что Россия – это главная военная угроза. И 80% русских считают так насчет американцев. А завтра там скажут, что это совсем не так – и послезавтра смотришь, станут лучше относиться.
Мы же на самом деле жертвы СМИ – это я вам говорю как работающий в этой сфере. Мы все подвержены этому. «Я такой независимый, меня не проведешь» – такого не бывает. Очень даже и проведешь. Вот меня провели три года назад, что ли, или четыре – я поехал в Иран. Я ожидал – ну как, будут такие женщины в черном, страшные, будут так смотреть на меня, никаких улыбок и прочего. И вдруг – что я вижу: красивые женщины, платочки вот тут на затылке, make up, все, миндалевидные глаза, крашеные губы, улыбка. «А как вам нравится наша страна?». Я подумал – а почему у меня такое впечатление было? Господи, это ж телевидение! Понимаете? Это не газета – газета такого с вами не сделает. Это только телевидение может сделать – и делает, очень успешно.
Поэтому конечно это вопрос политики. Когда не очень все хорошо – а кто виноват? Ну не я же, правда же? Это он виноват, а я при чем тут? А если у него к тому же и другой цвет кожи, и религия-то у него другая, и вообще он по-русски не умеет говорить – он точно виноват, чего уж тут говорить.
Поэтому это решается сверху. И причем даже в стране, где СМИ не зависят от власти – ни напрямую, ни опосредованно – в тех же США. Это все сказки, что там президент Обама может поднять трубку и позвонить главному редактору New York Times – не дай ему бог это сделать, ему конец наступит. Но все-таки наиболее мощные средства массовой информации – это большие деньги, это же бизнес. А там, где деньги, – там возникает политический интерес. Ничего с этим не поделаешь. Вот так вот оно и крутится. Вы почитайте, что они пишут сегодня о России – ну это вообще волосы дыбом! Даже у меня вот их нету – но все равно! Вдруг вышла статья в Time, заголовок: «Русские просто хотят дружить». Ну революция! Как может такое быть? И в Boston Globe тоже интересная статья, что враг – не русские. Но это невероятное что-то!
А вы заметили, например, как мало у нас стало Украины? Где вот эти все «нацисты»? Где «хунта»? Помните – «Хунта в Киеве»? Куда это делось? Как-то вроде и нет ее. А почему ее нету? Да потому что о ней не говорят. А почему не говорят? Да потому что договариваются о другом. Понимаете, как это все? Это ужасно на самом деле. Это ужасно, когда людей вот так вот настраивают… Ну и конечно возникает то, что называется недоверие. Ну конечно, недоверие. Почему надо доверять?
Так что я бы так ответил на ваш вопрос. Я очень вам сочувствую, я конечно почитаю то, что вы написали, но хочу вам сказать, что люди может быть не глупее вас уже кое-что написали.
Из выступления Владимира Познера в «Жеральдин» (20.10.15).
При использовании текста активная ссылка на сайт «Познер Online» обязательна!
