Владимир Познер: «Самым ярким впечатлением были слова журналистов, что они подписывают свои статьи не своими фамилиями, им стыдно за то, что они пишут»

В последней прощалке (как метко назвала Ирина Петровская завершающую часть моей программы) я говорил об абортах, об их запрете, о внесенной в Госдуму законопроекте на эту тему. И еще одна тема из этой же области – это СПИД. Я не знаю, читали вы или нет, но Вадим Покровский, который является, пожалуй, самым крупным нашим специалистом в этой части, он занимается этим вопросом 30 лет, дал интервью в «КоммерсантЪ». Такое зубодробительное интервью о том, как обстоят дела в нашей стране. Я вообще ВИЧ-СПИДом занимаюсь очень долго. Я занимаюсь этой проблемой, как журналист, естественно, с 89-го, по-моему, что ли, года. Занимался я вопросами просвещения. У нас вообще первый случай ВИЧ был в 84-м году: обнаружен был иностранец, а потом уже прошло время…

Я был на «Соколиной горе», где единственная клиника была тогда, для тех, у кого обнаружили этот вирус. Это производило очень сильное впечатление – там были маленькие дети, зараженные, и медсестры боялись трогать их – такое глубокое было непонимание этого вопроса.

И так получилось, что я ездил по стране с такой бригадой телевизионной и объяснял, что от поцелуя нельзя заразиться, комар если укусит, – тоже ничего не будет, ну, то есть, будет чесаться, но не более того. Если плавать в одном бассейне – нет, ничего не будет, если в баню ходить – тоже ничего не будет. Есть только несколько способов заболевания. Один – это половой путь, а другой – загрязненная игла от того, кто уже заражен. Собственно говоря, вот это и есть то, как можно это получить.

Ездил по разным городам и весям, я могу вам сказать, что я никогда не забуду, это было очень ярко. Я приехал в один город на Байкале, и приходили в студию люди, разные – студенты (наркотики, да, понятно, там иглы…), преподаватели, ну самые разные люди и священники, поначалу, потом они перестали приходить. Это была пара, муж с женой, то есть не черное духовенство, а белое из низкого уровня иерархии. Ну, и конечно, чтобы спорить о том, что вообще никакого ВИЧ нет, и вообще это божья кара за безобразие. И кроме того, что презерватив не спасает, что он пропускает вирус.

Ну, я спросил батюшку, я сказал: «Вы же говорите правду, вы же священник, вы же не можете врать», он сказал: «Да».

Я сказал, хорошо, у вас были женщины до жены своей? Только в глаза смотрите и говорите. Он помолчал, помолчал и сказал: «Да». «А ВИЧ у вас нет?» Он сказал: «Нет». «Ну, вот видите, бог вас берег».

«Так значит пропускает?» – «Пропускает».

«Как вы думаете, молекула воды меньше, чем вирус?». Его жена сказала: «Ха, конечно, у меня же высшее образование! Конечно меньше».
Я достал презерватив из кармана – я всегда носил в этих случаях, сказал: «Давайте нальем воды!» Налили его…

Я говорю: «Так, если хоть капля воды просочится, я с вами соглашусь, вируса точно нет». Ну, и конечно, ничего не просочилось, но после этого все священники перестали ходить.

Ну, это было ладно, но уровень, уровень неграмотности, уровень боязни людей, у которых ВИЧ, уровень, что не пускать детей, ну, бог знает, жечь дома, где они живут – это было что-то.

Ну, правда, вот эти поездки привели к некоторым результатам – некоторые города начали кое-что менять, менять некоторые не законодательства даже, а просто подходы к этим вопросам. Это было очень полезное дело, но, увы, наша организация финансировалась иностранными средствами, ну, и в один прекрасный день нас перестали финансировать, и все это закончилось. Так вот, у нас Министерство здравоохранения за то, чтобы лечить, но не за то, чтобы просвещать. А просвещать, это значит что – это ходить в школу и объяснять уже таким половозрелым нашим детям, у которых бродит внутри все это хозяйство. Нам нельзя сказать «не надо» – это ведь не сильно помогает, а надо объяснять, что уже есть тогда, пожалуйста, презерватив. В думе об этом: «Как?! Это же развращает детей!» Конечно, это надо в меру, это не всякий может делать. Но родители страшно очень возмущаются, и так далее, и так далее. И, короче говоря, никакого просвещения нет. Нет просто вообще.

Значит, когда я начал заниматься СПИДом в России, официально Министерство здравоохранения говорило о 300 тысячах ВИЧ-положительных в России. Сегодня Министерство говорит официально о 900 тысячах, официально, то есть за это время втрое. Еще через, я думаю, лет десять, просто будет уже пара миллионов, а это уже просто полная катастрофа.

Я надеюсь, что это выступление Вадима Покровского будет в моей программе, и то, что я говорю по этому поводу – может быть, как-то что-то чуть-чуть сдвинет, потому что это, извините, национальная безопасность.

Вот это вот угроза, это реальная угроза – национальной безопасности. Ну, вот посмотрим.

Вот это вот темы, которые мне казались очень интересными. И последнее, о чем я вам скажу. Я недавно был в Ижевске, буквально на днях. Там был такой слет, называется «Живые города», и приехало порядка 300 журналистов из малых городов России и просили, чтобы я там перед ними выступил и отвечал бы на их вопросы и так далее.

И, пожалуй, самым ярким для меня впечатлением были слова многих из этих журналистов (это пишущие), что они подписывают свои статьи не своими фамилиями, потому, что им стыдно за то, что они пишут, но у них нет выхода – не дают.

Это к вопросу по взаимоотношениям между средствами массовой информации в России и властью, то есть средства массовой информации реально полностью зависят от власти. А если вы мне скажете: «Ну, а как же «Эхо Москвы»?» Я вам на это скажу, что это называется «разрешенное вольнодумство», когда 65% акций принадлежит «Газпром-Медиа», «Газпром-Медиа» принадлежит кому? – «Газпрому», а «Газпром»… То есть это – пожалуйста. И даже, можно сказать по моему опыту, что это тоже разрешенное вольнодумство, потому что закрыть мою программу – это вообще раз плюнуть. Государству и власти выгодно, чтобы было такое немножечко. Правда, может завтра меня закроют, а может и нет. Но это такая ситуация, когда по сути дела средства массовой информации таковыми не являются, они не могут заниматься информацией реально, они должны заниматься только в рамках того, что им позволяют, и что если власть захочет закрыть то или иное средство массовой информации, будь то газету, радио или телевизионный канал – закроют, и никаких проблем с этим не будет. Об этом я говорил не далее как, по-моему, вчера что ли. Да, научно-практическое совещание на эти темы, там в интернете это все бурлит, я не знаю, чем это кончится. Но я все это и сказал, что такое у нас состояние, поэтому нечего говорить о журналистике.

Так вот, молодые люди 27–28 лет, вот они говорят, что не подписываются: «Я не хочу, чтобы знали, что я это написал». Ну, подумайте!

Из выступления Владимира Познера в «Жеральдин» (26.05.15).

При использовании текста активная ссылка на сайт «Познер Online» обязательна!