А. Венедиктов? При этом вы были уже состоявшимся, успешным, сформировавшимся.
В. Познер? Нет, не успешным.
А. Венедиктов? Известным, хорошо.
В. Познер? Вы знаете, я стал известным в этой славной стране в 1986 году. Мне было уже тогда 52 года. Ну вот.
А. Венедиктов? Не мальчик.
В. Познер? Не мальчик, но очень поздно. Другие в это время уже начинают думать о пенсии.
А. Венедиктов? А вы до сих пор о ней не думаете.
В. Познер? Я не думаю, но просто я говорю о том, что меня очень поздно пустили. Меня держали. Я был известен в Америке. Но я был невыездным. А здесь я был, абсолютно никто меня не знал. Так что это был конечно у меня прорыв, то, что я мог появиться как публичная фигура, как журналист.
А. Венедиктов? В этой связи все-таки какое ваше по прошествии 25 лет, 20 лет, 30 лет уже отношение к Михаилу Сергеевичу.
В. Познер? У меня к нему, наверное, правильно сказать, что это слабость определенная. Я его люблю.
А. Венедиктов? Это вот эмоция.
В. Познер? Я ему бесконечно благодарен за мою личную судьбу. Потому что именно благодаря Горбачеву я стал ездить, для меня не ездить это был ад кромешный. Что я не мог в свою родную Францию, не мог в свою любимую Америку, где я вырос, и при нем это все стало возможно. Я мог уже читать то, что я хочу, смотреть фильмы, которые я хочу. Говорить, что я хочу без того, чтобы оглядываться через плечо, что меня схватят. Это все он. Другое дело, что у меня к нему есть серьезнейшие претензии, я все равно не понимаю, как он мог уехать на Форос, понимая, что еще не подписан договор.
А. Венедиктов? Он всем говорит, что это была ошибка.
В. Познер? Я ему говорю в ответ на это, что это не работает. Этот ответ.
А. Венедиктов? Не верите.
В. Познер? Не верю.
А. Венедиктов? То есть он вас обманывает и все обманывает.
В. Познер? Он всех обманывает. Он мне сам сказал, что есть вещи, которые я никогда никому не скажу. Ну вот, потом я считаю, что конечно же, он допустил страшную глупость, когда он либералов всех от себя отдалил и назначил Янаева, Крючкова и всю эту… Он считал, что это его ребята. Он знает, как ими управлять. И погубил себя и в определенной степени, на мой взгляд, отбросил страну.
А. Венедиктов? Но если еще рано подводить итог, слава богу, Михаил Сергеевич жив, тем не менее, если провести промежуточный итог, помните: globalement positif или globalement negatif.
В. Познер? Globalement positif.
А. Венедиктов? То вы теперь уже не с 15% населения, а с двумя процентами населения. А почему так его не любят…
В. Познер? Я себя чувствую чрезвычайно комфортно.
А. Венедиктов? Я понимаю. А почему, как вы думаете, Михаил Сергеевич, если встать на вашу позицию, недооценен российским населением. И не только российским, а бывшим населением Советского Союза.
В. Познер? Вот это, наверное, хотя я не знаю, как в балтийских…
А. Венедиктов? Вильнюс, Рига помним тоже.
В. Познер? Еще как.
А. Венедиктов? Так вот почему…
В. Познер? Я думаю, что у этого населения, просто это население плохо понимает, что он на самом деле сделал и считает его ответственным за развал Советского Союза. А вот Советский Союз для них дорог.
А. Венедиктов? Я думаю, что и вашего любимого Авраама Линкольна не все любили, о чем свидетельствует его судьба.
В. Познер? В Америке? Ну то, что его убили это ладно. Кеннеди тоже убили.
А. Венедиктов? Часть радовалась.
В. Познер? И часть радовалась. Но, конечно же, он остается самым популярным президентом в США. Номер один по всем опросам.
А. Венедиктов? Через 150 лет что будет с Михаилом Сергеевичем…
В. Познер? Да, послушайте, на этой гражданской войне американцы потеряли больше людей, чем в Первую мировую или Вторую мировую войну. Представляете, 650 тысяч американцев погибло тогда в 1861-65 годы, когда убивали не тем оружием, но во Второй мировой 450 тысяч. То есть это удар был страшенный по Америке и конечно, многие его не любили.
А. Венедиктов? Владимир Познер у Леси Рябцевой и Алексея Венедиктова. Мы вернемся в студию через две минуты, и это будет заключительная часть и вопросы.
РЕКЛАМА
А. Венедиктов? 20.49 в Москве. Владимир Познер у нас в гостях с Лесей Рябцевой.
Л. Рябцева? Снова я открываю эту часть. Чего вы боитесь?
В. Познер? Болезни, смерти моих близких.
Л. Рябцева? То есть семья.
В. Познер? Близких мне людей.
Л. Рябцева? Я поняла. То есть у вас свой пузырь вот этот.
В. Познер? Не пузырь, почему пузырь. Это самое дорогое мне.
А. Венедиктов? Но в пузыре?
В. Познер? Как хотите. В общем, этого я больше всего боюсь. Еще я боюсь сойти с ума…
А. Венедиктов? Но вы же тогда про это не узнаете, чего бояться.
В. Познер? В том-то и дело, что я боюсь, что буду понимать.
А. Венедиктов? Тогда вы будете не до конца сумасшедший.
В. Познер? Еще я боюсь слепоты.
Л. Рябцева? Почему?
В. Познер? Я не представляю себе, что я ничего не вижу.
Л. Рябцева? Придете на радио. Простите.
А. Венедиктов? Добрая девочка.
В. Познер? Ваше остроумие, конечно, достойно внимания. Ну, хорошо, что вы женщина.
Л. Рябцева? Слава богу. Мне повезло.
В. Познер? Насчет агрессии этой.
А. Венедиктов? Я уже приготовился. Хорошо. Владимир Владимирович, вы себя ощущаете, это вопрос ощущения, ощущаете русским американцем, французом, евреем, я не про гражданство…
В. Познер? Сто процентов не русским. В значительной степени американцем, в значительной степени французом. Ни в какой степени евреем.
Л. Рябцева? Просто вы сейчас все это сказали, Венедиктов думает, что у вас из-за этого шизофрения. Вы боялись сумасшествия. А он думает, что поскольку у вас так много разных частей вас…
В. Познер? Он так думает? Это его проблемы, пускай думает.
А. Венедиктов? Нет, это ваши проблемы.
В. Познер? Нет, это вы думаете. А я-то не думаю, поэтому это его проблемы.
