Л. Рябцева? Тогда получается, что спрос рождает предложение. Или все-таки предложение – спрос. Кто это начал?
А. Венедиктов? Кто первый.
Л. Рябцева? Кто первый.
А. Венедиктов? Кто первый сказал: э.
В. Познер? Я не берусь сказать, но думаю, что это все-таки сверху. Надо объяснять какие-то вещи, поступки. А дальше как ты объяснишь. Либо это пойдет на ура, как Крым, как клеймить бандерофашистов, и так далее. Либо это провалится. В данном случае это проходит.
Л. Рябцева? Хорошо объяснили Крым.
А. Венедиктов? Хорошо объяснили?
В. Познер? А как же.
А. Венедиктов? Скажите, пожалуйста, почему пропаганда нынешняя оказалась такой эффективной?
В. Познер? Я думаю, потому что она легла на умы людей, страдающих от своей неполноценности. От того, что их страну долгое время считали неважной, что на них можно не обращать внимания…
А. Венедиктов? Это разве не пропаганда? Действительно считали неважной.
В. Познер? На самом деле, конечно, вообще слушайте, ребята, вы проиграли холодную войну, ну и заткнитесь вообще, не лезьте куда не положено. Никакая не пропаганда, это нормальная реакция, сколько вы, 70 лет угрожали нам, ну вот теперь и вы получите сполна. Но есть страна и есть люди, которые чувствуют себя обиженными, их не уважают. А тут вдруг, мы вернулись, ребята, и вам придется с нами считаться. Да, может быть, вы нас не любите. Но раньше, когда мы чихали, весь мир простужался. И это нам дорого.
А. Венедиктов? То есть тогда Леся права, что это спрос родил это предложение. Постимперский синдром.
В. Познер? Это такой push-pull, да, конечно.
Л. Рябцева? Друг друга подтолкнули.
В. Познер? Тяни-толкай.
Л. Рябцева? Продолжая историю предложения/спроса, у меня появился вопрос. Совсем недавно господин Мединский создал новый термин…
А. Венедиктов? Не надо улыбаться, Владимир Владимирович. Это радио.
Л. Рябцева? Создал термин Рашка-говняшка. Мы кстати ждем господина министра в гости.
А. Венедиктов? Типа ваша Госдура, я просто напомню. Новая терминология.
Л. Рябцева? И собственно, перед тем как узнать его мнение, хотелось бы от вас узнать. Министр говорит Рашка-говняшка.
В. Познер? Но он извинился.
Л. Рябцева? Он извинился, несомненно. Но он такой или мы хотим, чтобы он был таким.
А. Венедиктов? Он отражение…
Л. Рябцева? Он отражение нашего населения.
В. Познер? Он такой. Он господин Мединский такой. Читайте его книжки, написанные до того, как он стал министром. Он такой. И мы друг друга не сильно любим.
А. Венедиктов? Это вы с ним?
В. Познер? Да.
Л. Рябцева? А население.
В. Познер? А населению вообще он никто. Кто Мединский? Некоторые Кутузова не знают, а не то что Мединского. Он никто для населения. Другое дело, что само выражение может некоторых как-то забавить. Но на самом деле нет, это абсолютно второстепенная фигура или третьестепенная с точки зрения рядового человека, живущего на просторах великой России.
А. Венедиктов? Тогда я с вашего позволения переделаю вопрос Леси. Они такие? Они власть такая.
В. Познер? Не вся.
А. Венедиктов? А как это не вся. А как вы ее режете?
В. Познер? Мы же говорим о конкретном человеке. И о том, что он сказал так, как он сказал. И вот вы меня спросили: он такой. Так вот ведь власть это конкретные люди. Есть там очень приличные люди, которым в голову не придет такое говорить.
Л. Рябцева? Мы заслуживаем именно таких.
А. Венедиктов? Таких министров…
В. Познер? Заслуживаем.
А. Венедиктов? Чем?
В. Познер? Тем, что не протестуем.
Л. Рябцева? А как нужно протестовать?
В. Познер? Как нужно – каждый сам решает. Я же не собираюсь кого-то поучать. Но конечно, тут не надо передергивать в смысле — народ заслуживает. Но все-таки мы очень как бы сказать, очень безразличны. Мы можем ругать, конечно, дома, вот такой гад или что-то такое, это правительство или эта дума, но мы на самом деле не даем им знать об этом. И может быть, что вполне может быть, что подавляющее большинство населения относится если не со знаком минус, то со знаком никаким.
А. Венедиктов? Владимир Владимирович, вы сказали безразлично. Но мы знаем, и вы сами нам рассказывали, что существуют страны, где люди не знают и это очень хорошо, фамилию министра энергетики, сельского хозяйства. Безразличны. Или нет? Или мы такие же.
В. Познер? Насчет министров. Тут надо быть очень осторожным. Что за страны, понимаете. Скажем, в Америке знают сенаторов, их сто человек и их знают и очевидно в каждом штате…
А. Венедиктов? Своих.
В. Познер? Потому что мой сенатор. Я его знаю. Палата представителей там 465 что ли человек, тоже знают. В своем округе. Так что это не то. А вот членов правительства меньше знают. Потому что эти люди функционеры. Они выполняют указания, в конце концов, которые принимаются и палатой представителей, и сенатом.
А. Венедиктов? Как у нас безразличны.
В. Познер? Ну какой-то функционер и пока он не сделал что-то такое, что меня задевает лично, чего мне его знать. Я его даже не выбираю. Ну, его назначает премьер-министр. Или президент. Ну так и хорошо.
А. Венедиктов? Владимир Владимирович, мы говорим о безразличии людей к представителям власти.
