В. Познер? Таково мое представление, вот скажем, такие журналисты как Уолтер Кронкайт и Тэд Коппел, знаменитые, великие журналисты, люди не знали даже, за кого они голосуют. Настолько они придерживались этого правила. Это возможно англосаксонское правило, но оно мне дорого.
Л. Рябцева? Раз мы говорим о журналистах, не журналистах, давайте поговорим про пропаганду. Которую вы упомянули в своей обращалке-прощалке. Вам не кажется, что за последний год стало больше пропаганды.
В. Познер? Кажется — это хорошее слово.
Л. Рябцева? Я очень аккуратно.
В. Познер? Да, мне кажется.
Л. Рябцева? А зачем ее так много стало?
В. Познер? Это надо спрашивать тех, кто собственно этим занимается.
Л. Рябцева? Кого спрашивать?
В. Познер? Это указания определенные с одной стороны, как я понимаю, из Кремля, там есть люди, которые, так или иначе, дают указания. Что надо и чего не надо.
Л. Рябцева? И от них можно отказаться?
В. Познер? Я не знаю.
А. Венедиктов? А вам давали указания?
В. Познер? Никогда.
А. Венедиктов? Ну вот.
В. Познер? Но я думаю, что руководителю Первого канала, который покупает мою программу, конечно дают указания. Несомненно. И не только ему. Понятное дело. Почему они, то есть с одной стороны это они, а с другой стороны это очень многие наши люди пытаются угадать, а что сказать, чтобы понравиться там наверху и бегут впереди паровоза. И я думаю, что эти две вещи, вместе соединенные в связи с Крымом, с Украиной, дают вот этот всплеск пропаганды, который мы видим на федеральных каналах.
Л. Рябцева? Она нужна?
В. Познер? Кому-то она нужна, наверное.
А. Венедиктов? Кому?
В. Познер? Я считаю, что она наносит страшный вред.
А. Венедиктов? Почему?
В. Познер? Потому что она искажает правду, она вбивает в мозги людям не соответствующие реальности. И они от этого будут страдать. Потому что, в конце концов, выяснится это. Ну кто-то умрет до этого и поэтому умрет счастливо, скажем так. Но многие все-таки будут жить и поймут, что им врали. Что они неправильно себя вели в этом смысле, что их обманывали. Это тяжелая вещь. И когда перестают верить вообще своим СМИ, совсем, когда перестают верить своей власти, то на что можно надеяться. Что может двигать страну, если подавляющее большинство людей говорит, да, это все вранье собачье и не буду я на это обращать внимания.
Л. Рябцева? И вы думаете, у нас в стране тоже рано или поздно скажут?
В. Познер? Я не сомневаюсь даже в этом. Это уже было. Я жил в то время, когда вас не было даже в проекте очевидно. Когда 42 миллиона советских людей регулярно слушали «Голос Америки», «Дойче велле» на русском языке, Би-Би-Си на русском языке. А почему они слушали? Понятно, почему. А потом это все прекратили слушать. Во времена Горбачева, когда началась гласность, когда все стало доступно. Когда стало, можно сказать как «Эхо Москвы» скажем так, люди перестали, потому что они больше получали информации о собственной стране из своих источников, чем из каких-то иностранных. Это будет меняться. Если уже не меняется.
А. Венедиктов? Можно ли сказать, что сумма пропаганд ведет к объективности. Вот вы послушали пропаганду такую, потом сякую…
В. Познер? Нет, нельзя сказать.
А. Венедиктов? Почему, Владимир Владимирович?
В. Познер? Потому что она пропаганда, понимаете.
А. Венедиктов? Нет. Я не понимаю. Прошу объяснить.
В. Познер? Это все равно что сказать, одна ложь плюс другая ложь дает истину.
А. Венедиктов? Наверное, так и есть.
В. Познер? Совсем так не считаю. Это не так. Ну и потом я очень люблю цитировать своего любимого, может быть, единственного, нет, не единственного, любимого политического деятеля Авраама Линкольна, который когда-то сказал замечательные слова, что можно дурачить часть народа много времени и можно дурачить много народа часть времени, но невозможно дурачить весь народ все время. И это факт. Это факт – это я добавил.
А. Венедиктов? Просто мы, когда с Лесей готовились к передаче, мы обсуждали и поспорили, я говорил о том, что среди пропагандистов случаются и их большинство абсолютно честных людей. В каком смысле -которые честно считают, что они творят добро.
Л. Рябцева? Они при этом верят в то, что пропагандируют.
А. Венедиктов? И считают, что это на пользу.
В. Познер? Я не уверен.
Л. Рябцева? То есть вы думаете, что это отдельная профессия. Человек дома хороший, а потом приходит на работу…
А. Венедиктов? И становится плохим.
В. Познер? Ну конечно. Это не то что плохие. Но человек понимает, что он работает, что он хочет получать эту зарплату, у него есть семья, он не полезет на баррикады, скажет, нет, я этого говорить не буду.
А. Венедиктов? Мы помним Таню Миткову во время вильнюсских событий, которая сказала: нет, я так говорить не буду. И была уволена.
В. Познер? Совершенно правильно. Но сейчас все в порядке. Но это были другие времена. Но я убежден, что многие люди, которые видны сегодня в нашей пропаганде, вообще ни во что не верят.
А. Венедиктов? Ну уж так, Владимир Владимирович.
В. Познер? Верят, может быть, в любовь свою. Но я имею в виду… в политическом смысле.
Л. Рябцева? Может быть, возможно, такое количество пропаганды оно обусловлено спросом на эту пропаганду, люди хотят это слышать, им интересно.
В. Познер? Не исключено.
