22 декабря 2014 года в программе «Познер» — Игорь Артемьев

И. АРТЕМЬЕВ: 600 тысяч ларьков разрегистрировались после этой меры.

В. ПОЗНЕР: И, конечно, это был тяжелый удар по малому бизнесу, разумеется. В ответ на эту вашу инициативу один из депутатов Государственной думы – Олег Нилов разразился потоком, можно сказать, критики, сказав: «Эта его (то есть ваша) инициатива стала последней каплей. У Артемьева есть своя миссия, с которой, как я считаю, он многие годы абсолютно не справляется. Предлагаю вам, господин Артемьев, признаться, что борьба с жирными котами – монополистами — вам не по зубам. Это мое предложение: добровольно согласиться и уйти в отставку. Пока это в форме совета. Прекратите изображать из себя борца с монополизмом в России. Пусть Артемьев идет и занимается любым делом – лоббирует интересы табачников и ларечников, это и есть его сущность», — заключил этот самый парламентарий. Много ли вас критикуют за эту инициативу? И что вы ответили? Потому что, с одной стороны, вроде борьба с продажей спиртного и табачных изделий в ларьках преследует благородные цели. С другой стороны, раз я не могу их купить в ларьке, я иду все равно и покупаю их в этих гигантских торговых помещениях, и весь тут же алкоголь… Как здесь?

И. АРТЕМЬЕВ: Я осторожный уже достаточно человек и 25 лет на госслужбе, поэтому критиковать то, что я не говорил, очень легко. Хотя смысл того, что я сказал, именно такой. Что я сказал? Я сказал на заседании правительства то, что я хочу сказать, и искренне в это верю. Я не ставлю под сомнение борьбу с пьянством, табакокурением и так далее. Это безусловный приоритет для здоровья граждан. Но мы должны подсчитать минимальный продуктовый набор ларька, когда бы он «вбелую» платил налоги и мог бы выживать хотя бы с копейкой прибыли. Если можно это сделать без сигарет, без алкоголя и без табака, давайте сделаем без сигарет, без алкоголя и без табака. Но когда мы бездумно принимаем решение, ничего не подсчитав (Минпромторг сейчас считает это все), и у нас закрываются 600 тысяч компаний малого бизнеса в сфере торговли… А в некоторых поселках это вообще был единственный ларек, в котором вообще что-то можно было купить, включая хлеб, и плюс мы помним, что этой водкой все равно из-под полы там торгуют, и милиционер, который стоит рядом, еще этому потворствует, эту бутылку с собой тоже тащит… То есть мы результата-то не достигли никакого, а потом мы все это отдали в большие торговые сети, где это все стоит — так ли хорошо или не очень? Тогда давайте-ка посчитаем и обойдемся без этого и разрешим чем-нибудь еще им торговать, чтобы они выживали, чтобы они были, чтобы были рабочие места и строились новые ларьки. Вот в чем смысл-то. А я, кстати говоря, не сторонник торговли крепким алкоголем в этих ларьках, потому что это подакцизный товар. Но почему пиво оттуда убрали под предлогом молодежного алкоголизма? Не так надо с этим бороться, наверное. Или надо выбирать: скажем так, вот еще 10 лет мы занимаемся экономикой, пиво не самый страшный грех, но давайте разрешим, чтобы ларьки жили и существовали. А потом куда-нибудь их уберем. Кстати, если на Западе вы куда-нибудь придете, вы прекрасно знаете, Владимир Владимирович, вы сигареты в крупном супермаркете никогда не купите, вы пойдете по улочкам в маленький магазинчик, бог знает куда, и только там это купите. И он от вас далеко, вам неудобно идти, может, и не дойдете еще и бросите по дороге. Но если уж дойдете, вы покормите малый бизнес семейный, его поддержите, что более правильно, чем эти машины поддерживать. Они сами о себе позаботятся.

В. ПОЗНЕР: Я сказал ранее, что бывают случаи такие, когда само государство выступает в роли монополиста, ограничивая населению доступ к тем или иным товарам. Так произошло в результате введения так называемых антисанкций. Вы, называя это решение политическим, признаете следующее: «Любые санкции – это плохо, они мешают естественному ходу событий и ограничивают рынок. Ограничение импорта приведет к ограничению конкуренции. Уровень концентрации, монополизации будет возрастать», — это вы говорили в ноябре. И, тем не менее, вы добавляете, что санкции мы ввели правильно. Произошедшие за эти месяцы события в экономике, пока по крайней мере, на мой взгляд, не очень-то подтверждают ваши утверждения. И вы сами как-то сказали, что во время «великой депрессии» Рузвельт пошел на ограничения конкуренции. «Большинство экспертов склоняются к тому, что он допустил ошибку. Именно в момент кризиса нельзя ограничивать конкуренцию». Но ведь наши антисанкции и есть прямое ограничение конкуренции. Ведь так?

И. АРТЕМЬЕВ: Это так.

В. ПОЗНЕР: А как может быть правильно и неправильно одновременно?

И. АРТЕМЬЕВ: А во времени разнесено просто то, что было в 30-е годы, и то, что было сейчас. И потом, у каждой медали есть своя сторона. Две стороны, конечно. И Гегель – это вообще самое главное, что есть у диалектиков в размышлениях, да? В этом смысле я имею в виду следующее. У нас за последние 20 лет не так много удачных решений по импортозамещению. И мы так и жили бы и не стали бы делать, как индусы, например, которые ввели специальное законодательство, и говорить: нет у нас лекарства, не поставляет нам западный правообладатель – даем приказ суда и решение правительства, и начинает наша собственная компания выпускать дженерики прямо в России или в Индии. Взамен, с той же самой химической формулой, раз ты не хочешь нам поставлять. Мы достигли определенных успехов в области сельского хозяйства, это бесспорно. Но, например, все равно у нас дефицит по молоку и по мясу. Мы так с этим дефицитом и будем ходить всю жизнь, если мы сейчас не переориентируем часть средств… Да, это решение было абсолютно политическим, я об этом говорил. Но если уж оно есть, оно было для меня правильным потому, что, помимо ограничения конкуренции, которое плохо всегда и против чего мы должны бороться, это должно иметь теперь политический эффект другой – сюда пошли деньги для того, чтобы создать собственное производство, которым мы бы еще занимались 20 лет. Мы не можем ничего построить. Нам нужно Олимпиаду, Первенство мира по футболу, тогда мы все построим, еще придем и победим. Если мы вначале себя не взнуздаем и себе не поставим какую-то цель, не треснем себя по затылку, мы будем расплываться еще 20 лет, ковыряться в носу и все остальное. В данном случае эти санкции потребовали достаточно существенного рывка в области сельского хозяйства и в области лекарств. И это хорошо. Иначе было бы плохо.

В. ПОЗНЕР: Вы знаете, у меня в программе был министр сельского хозяйства – Федоров. Человек серьезный и болеющий за дело, и все такое прочее. И он тоже говорил, что это все-таки должно привести к тому, что мы начнем производить, во-первых, больше продуктов, которые мы не производили, потому что их ввозили, и что снизится, в конце концов, себестоимость, и появится конкурентоспособность, и все такое прочее. Так вот, если бы я был человеком саркастического склада – а вы знаете, что я не такой совсем, — то я бы просто выступил с благодарностью. Я бы говорил: «Дорогие страны Европейские союза, дорогие Соединенные Штаты, спасибо вам большое, что вы ввели санкции. Благодаря вам мы наконец-то начнем производить то, что мы 78 лет советской власти не производили, да и потом не производили. И, может, вы еще чего-нибудь введете, а? Чтобы мы еще лучше производили».