И. АРТЕМЬЕВ: С гречкой все будет хорошо по той простой причине, что урожай гречки очень хороший в этом году, об этом говорит Минсельхоз, и я думаю, что здесь он не ошибается. И тема здесь наша, потому что у нас в основном гречка производится в Республике Алтай, и там действительно монополия – несколько компаний всего лишь по всей России производят эту самую гречку. Поэтому те случаи, которые были и год, и два года назад, когда мы возбуждали дела и накладывали миллиардные и многомиллионные штрафы, они приводили в чувства тех, кто хотел на этом поживиться. И мы этим сейчас заняты, и мы надеемся, что нам удастся сбить эту волну.
Что касается нефтепродуктов, нужно вспомнить, что правительство для того, чтобы строить дороги, трижды повышало акцизы на бензин только в самое последнее время. И это все перекладывается в цене. Да, мы можем, конечно, гордиться, но лично я этим не горжусь, что в Европе цены на бензин в два раза выше. В добывающей стране они должны быть гораздо ниже, безусловно. Но сейчас уже в этой цене — в Москве уже 35 – 36 рублей за литр стоит 95-й бензин, — там 60% — это налоги, которые государство затем направляет на строительство дорог.
В. ПОЗНЕР: То есть это вовсе не злые дяди, работающие в нефтяных корпорациях, которые пытаются греть руки и так далее, это просто само государство?
И. АРТЕМЬЕВ: Дяди пытаются греть, как только могут. И если бы они не были наказаны этими гигантскими 20-миллиардными штрафами – то, что было сделано, — и Верховный суд России, Высший арбитражный суд не закрепил это как правило теперь навсегда: сделаешь так — получишь штраф в 20 миллиардов… Они это знают не только на основании нашего правоприменения или законодательных норм, они знают это по вступившим в силу судебным актам. Они туда уже не лезут. Сейчас все повышение цен связано прежде всего с ослаблением рубля и повышением самим государством, для того чтобы ремонтировать дороги, этих самых пресловутых акцизов.
В. ПОЗНЕР: Вернемся к гречке. Вы говорите, вы им там пару раз как следует… Почему они опять полезли? Что, они уже забыли или решили, что могут обмануть? В чем дело?
И. АРТЕМЬЕВ: Они считают, что всегда могут обмануть. Во-вторых, меняются собственники, те, которые еще не обучены. Те уже обучены, но они уже уехали. Они заработали, сорвали свой куш и уехали домой. Меняются собственники, приходят новые.
В. ПОЗНЕР: Так даже, да? Они уехали…
И. АРТЕМЬЕВ: Куда-нибудь. Туда, где не растет гречка.
В. ПОЗНЕР: Но вы точно знаете, что там происходит смена владельцев?
И. АРТЕМЬЕВ: В некоторых компаниях она произошла действительно. Но самое главное – это то, что у нас есть определенное предпринимательство, особенно то, которое создало монополию, которое в свое время произвело то, что называется плохим отбором в биологии. Тот, кто в свое время при приватизации был ближе всего к определенным акциям компаний, кто был самым нахальным, получил это. Другие не получили. И этот плохой отбор привел к тому, что они так себя и ведут. Такие люди всегда пытаются хватануть все, что плохо лежит.
В. ПОЗНЕР: Социализм – это такое устройство, при котором абсолютно все контролируется государством. И как мы помним, и я надеюсь, есть еще достаточно много зрителей наших, которые жили в Советском Союзе, это приводит к вечному дефициту, часто к пустым прилавкам, бесконечным очередям и всяким, так сказать, приятностям. Капитализм – это совсем другая система, которая страдает тем, что она подвержена кризисам, взлетам и падениям, и, конечно, стремится к максимальной прибыли: как только может, так и хватает деньги и продает настолько дорого, насколько готовы купить. Потому что если не готовы купить, то уже эта цена не будет действовать. Это называется закон спроса и предложения. Так при чем здесь необоснованный рост цен? Если я могу продать эту штуку для часов, год назад она бы мне стоила 50 рублей, а сегодня я могу продать за 5000, я продам за 5000. Обоснование только одно – вы готовы купить. Все.
